Вечером, сидя у небольшого, сваренного из металлических листов, камина, на втором этаже своего дома, доставшегося ему по наследству от родителей, Георгий просматривал тетрадь с первой лекцией. Бурька, накрывшись пушистым хвостом, лежал у его ног, сладострастно мурлыкая, будто видел лёгкий эротический сон.
«Так-так-так…, наша новая школа…, минимальный объём социальных услуг…, воспитатель – третейский судья… А Люба очень даже ничего, – вдруг переключился его мозг. – Жаль только, что я недомерок для неё. И что мне бог росту не дал? Эх, опять не то, – размышлял с сожалением он. – Да… А, собственно, чего я губу раскатал? Может, она и так бы на меня не взглянула, будь я хоть двухметровый? Да и вообще, может, она замужняя?.. Фу ты, чёрт, работай давай, размечтался!» – ругнул он себя и снова уткнулся в тетрадь. В камине вдруг щёлкнуло полено и прямо на тетрадь выскочила большая искра. «Вот те раз, – ухмыльнулся Георгий, скинув искру обратно в камин. – И что бы это значило? Дрова, вроде, берёзовые… Так ведь и сгореть недолго» – подумал он и про дом, и, почему-то, про себя.
Блямкнул телефон, оповещая, что пришло смс-сообщение, Георгий нехотя нажал кнопку, прочёл: «Ты меня забыл совсем? Может, подвезёшь сегодня до дома?» Он глянул на часы – время было без пятнадцати минут восемь. «Мне завтра на курсы рано, ничего не получится, в следующий раз» – ответил он и, прикрыв топку камина, спустился вниз, на кухню. Кот последовал за ним.
Включив чайник, Егор прошёл в зал и посмотрел в окно. Вечер был в разгаре, но ещё было видно находившееся в нескольких сотнях метров от дома озеро, покрытое льдом, и сосново-кедровый лес вдоль берега. Он любил сидеть в кресле и смотреть в окно, особенно осенью, когда и красота природы, и грусть какая-то смешивались в один коктейль и дарили ему особые, волнующие и покусывающие душу ощущения.
В такие минуты он чувствовал себя особенно одиноким, но чем сильнее ощущалось это одиночество, тем сильнее укреплялась в нём надежда, что жизнь ещё одарит его любовью. Не такой, от которой сходят с ума, а той, которая наполняет жизнь всеми красками радости и счастья. Хотя… есть ли такая любовь – ему ведомо не было. Но он верил, что когда-нибудь это случится, а потому одиночество не могло заставить его уйти в запой или залезть в петлю. Он жил и терпеливо ждал. Когда грусть всё-таки брала верх над надеждой, Георгий доставал тетрадь и сочинял песню, или просто стих. Но песен было больше, лирических, философских, переживательных.