– Комато, я буду помнить тебя!
Санака обняла своего мужа в последний раз и заплакав отправилась в селение.
* * *
Вождь находился по колено в воде, сложив свои морщинистые руки на волосатой груди. В ожидании зверя Комато молился богам, которые не слышали его.
Первым предзнаменованием было нашествие птиц, которые кружили над островом в неистовом урагане, затем на берег одна за другой начали выбрасываться рыбы. Комато в ужасе выбежал из воды, когда вслед за рыбами на берег стали выбрасываться киты. В джунглях послышались страшные крики животных, которые устремились вглубь острова.
– Комато! Комато! Комато! Ты и Санака обманули нас! Воды окрасились в красный цвет! Нам теперь не успеть взобраться на плечи великана! – кричала в испуге сотня юков, показавшаяся на побережье.
– Сородичи мои, простите меня, гибель ваша неизбежна, но знайте, что смерть эта во спасение остальных.
Обозлённые, юки ринулись к своему вождю и стали разрывать его тело на части голыми руками. Комато не проронил ни слова, сейчас он жалел об одном, о том, что не сможет увидеть дракона, ведь сородичи своими ногтями выдрали его глаза. Юки остановились лишь тогда, когда море вспыхнуло, озарив всё вокруг в красный цвет. Раздался свирепый гул, и юки повалились на песок. Превозмогая боль, из последних сил вождь поднялся на ноги, с его нагого тела свисали куски мяса, по его разодранному лицу стекала кровь, но, несмотря на увечья, Комато хотел почувствовать дыхание зверя, вождь желал прикоснуться к величию царя земли. Чувствуя жар, Комато, вытянув руки вперёд, вдохнул в себя раскалённый воздух, и его легкие лопнули.
Находиться в окопе тяжело, ещё тяжелее, если ты ранен, когда осколок находится в районе твоей мошонки, немного неприятно. Понимаете, неудобно при ходьбе, кровь течёт тебе прямиком в трусы, стекает по ногам в берцы. Делаешь несколько шагов и слышишь мерзкое, противное хлюпанье. Жгут бесполезен, не будешь ведь перетягивать самую главную часть своего тела. А ползти надо, несмотря на жуткую боль, чёрт возьми, если ты остановишься, тебя пристрелят. Вот и приходиться удерживать изо всех сил плотную тряпку, закрывающую пробоину в субмарине. Хотел было попросить Андерсена о помощи, своего давнего кореша, но думаю, ему сейчас не до этого, он стал шивой, так на войне мы называем тех, кто получил пулю в лоб. Русские на той стороне, так что помощи от союзников не дождаться. Конечно, бывало, что они заглядывали к нам, стрельнуть лаки страйки, но контейнера не было уже вторую неделю. О чём я искренне сожалею, так это о последнем выстреле, хотел уложить Аладдина, но пуля прошла чуть левей от его макушки. Надо было оставить последний патрон для себя. Ах да, забыл о своём прозвище, меня так и называли – Джери мать его отморозок. Нет-нет, не просто по имени, и не просто Джери-отморозок, полностью «Джери мать его отморозок». Прозвище прилипло ко мне после дрянной истории, произошедшей со мной с самого начала службы.