– Вследствие прогрессирующего диабета совсем перестал видеть. Долго жил в полном опустошении. Я не верил в то, что жизнь способна продолжаться. Отказывался от всякой помощи. Близкие предлагали купить собаку-поводыря, но мне было тошно слушать. Замкнулся в себе. Просыпался утром и мечтал о том, чтобы поскорее пришла ночь.
– А кому предназначаются цветы?… Насколько я помню, в Вашей семье нет учителей, – подняла на него глаза я.
– Спустя год научился жить один, не хотелось обременять родных. А ещё позднее меня пригласили выступить в школе для детей, неспособных видеть. Осознав, что на меня рассчитывают и ждут помощи, я решил собраться с силами. С того момента я был во многих специализированных учреждениях. В одном из них встретил её…
– Поразительно. Не останавливайтесь, пожалуйста…
– Да нечего здесь долго рассказывать. Сам ещё не могу свыкнуться с мыслью о том, что, прожив жизнь, так и не создав семью, под конец обрёл то, чего не мог и пожелать… Понимаю, что изменился, лишь когда слышу комплименты моей улыбке, которая теперь редко сходит с лица.
– А эта женщина тоже не в состоянии видеть?
– Пожалуй, только после того, как все мы, носящие тёмные очки, приходим к тому, что рассчитывать больше не на кого, заключение того, что наше поле зрения во много раз увеличилось, особо ярко… – его улыбка стала ещё шире. – Запомни, милая, ты никогда не сможешь разглядеть свет даже в самой тёмной комнате. Для этого у тебя есть сердце.
Долгожданное воскресенье. В порыве убежать от вечно суетливого (часто без причин) города решаю уехать за его пределы. Встаю с кровати в надежде провести день наедине с бескрайней водой и воздухом над ней, пропитанным свободой и отсутствием обязательств.
Надеваю все самое тёплое, сверху длинную ветровку, беру рюкзак с камерой внутри и выхожу из подъезда по жёлтому ковру из листьев клёна.
Забегаю по длинной лестнице в здание Балтийского вокзала, резко замираю, поднимаю голову к высоченному потолку, и чувства начинают переполнять…
Десятки людей вокруг, объявляющий направление поездов громкоговоритель не замолкает ни на секунду. Цвета на табло меняются, время становится невозможно догнать. В моменты нахождения на железнодорожных станциях в голове начинают вспышками появляться позывы к действию. Не хочется терять ни минуты, кажется, что непростительно просидеть всю жизнь в душном офисе, перебираясь после на домашний диван. Ноги сами срываются с места и ведут меня к кассе.