Редкий день проходил без того, чтобы в избу не стучал кто-нибудь, жаждущий исцеления. Заглядывали в дом бабы с цепляющимися за юбку маленькими детишками, клали на стол узелочки с гостинцами или деньги:
– Лёшеньку… Христа ради. Мы издалека, из Окунёвки пришли.
Вера поджимала губы, едва сдерживая раздражение, и потом неизменно выговаривала сыну:
– Горюшко ты моё луковое! Зачем же ты разболтал ребятам? Ведь проходу не дают, чуть свет – уже стучат. Не ровен час, тиф в избу принесут.
Лёшка обычно отмалчивался, но как-то не выдержал:
– Если бы маме Соне смог помочь какой-нибудь мальчишка, то я бы и ночью к нему пришёл. Просил бы спасти мамку.
В один из дней на пороге появилась молодая баба в простенькой кофте и юбке, державшая на руках маленькую девчонку. Та была очень плоха – это стало понятно даже Вере, весьма далёкой от медицины. Лицо у больной было белым до синевы, со впалыми щеками и пульсирующей на лбу жилкой.
– Сказывали, мальчик здесь ручками лечит, – неуверенно начала молодуха, – дочка захворала.
Вера обмахнула полотенцем лавку:
– Кладите её сюда, сейчас за Лёшенькой пошлю. Поля, кликни Лёшу.
Полинка разыскала брата на улице. Он с увлечением играл в хоронушки, но не спрятался в овраге или сарае, как остальные ребята, а прохаживался прямо перед носом у водящего, который не замечал нахального игрока.
– Глаза по ложке, да не видят ни крошки, – сдавленно хихикал хитрец.
– Лёш, мамка зовёт! – крикнула Полина.
Лёшка вздрогнул, а у водящего как будто пелена с глаз упала. С радостным воплем он бросился к палочке-застукалочке за Анисьин сарай.
– Зачем зовёт? – повернул Лёшка раскрасневшееся от азарта лицо.
– Пришли к тебе.
– Я не играю – дела, – с сожалением сказал он Лёньке и заторопился к дому.
Молодуха поднялась навстречу:
– Вот… дочка захворала… Ни водицы, ни хлебца душа у ей не принимает, выворачивает наизнанку, до ветру часто… так и льёт…
Лёша опустился на краешек лавки и приложил руки к впалому животу девчонки. Ладони очень чувствительно стало колоть, сотки мелких иголочек впились в кожу, перед глазами всё вертелось, как будто не на скамье Лёшка сидел, а на карусели.