В древности случалось всякое: в немилость попадали не только отдельные люди и целые народы, но даже моря, проливы и реки. Об этом нам известно благодаря «отцу истории» Геродоту. Персидский царь Ксеркс I прогневался на пролив Геллеспонт, соединяющий Мраморное и Эгейское моря, за то, что буря разметала построенный по его повелению понтонный мост. Персидские палачи, бывшие при войске, высекли море плетьми и бросили в его воды цепи. «О ты, горькая вода! – приговаривали они. – Так тебя карает наш владыка за оскорбление…» Однако вскоре, решив, что переборщил и нужно задобрить море, царь стал приносить ему дары. Дело было в 479 году до нашей эры; теперь это пролив Дарданеллы. Другой персидский царь – Кир, – по словам Геродота, в гневе приказал наказать реку Гинд (современная Дияла), когда одна из священных белых лошадей утонула при переправе. К делу подошли по-научному: целое лето персидское войско рыло 360 каналов, чтобы отвести воду из реки.
Но то было в глубокой древности, сам Геродот жил в V веке до нашей эры. В относительно близкие к нам времена, в эпоху Екатерины II, гонения обрушились на реку Яик. В 1775 году среди прочих мер по ликвидации последствий грандиозного пугачевского восстания были приняты и топонимические: река Яик (от тюрк. «разостланный, широкий») была переименована в Урал. Переименование осуществили «для совершеннаго забвения сего, на Яике последовавшего несчастного происшествия…».
В этом указе концептуально все. Для эпохи Просвещения характерна физико-географическая мотивация нового наименования: «по причине той, что оная река проистекает из Уральских гор, переименовать Уралом, а по тому и войско наименовать Уральским, и впредь Яицким не называть, равно и Яицкому городу называться отныне Уральск». Сравните с другими подобными гидронимами екатерининского времени: Донецк, Днепровск. Время подтвердило успешность нового наименования, полностью вытеснившего прежнее название.
Это переименование осуществили «по просьбам трудящихся»: в ответ на прошение «Генерала Потемкина, учиненное именем всех испытанных в ревности и усердии войска Яицкого чинов, кои, во время известного неустройства некоторых из собратий их в верноподданнической своей должности остались непоколебимыми; равным образом и тех, кои познав тягость содеянного ими вероломства, с чистосердечным возвратились раскаянием». То есть для власти было важно, что переименование принято народом – хотя вряд ли кто-то из казаков думал в тот момент о замене имени. Это были исключительно петербургские решения. Потемкин заложил модель описания участия населения в официальной топонимике: в советское время подобные решения оформлялись «по просьбам жителей и трудовых коллективов», притом что трудящиеся о них ничего не знали.