– Предупреждал же, – вздохнул я, – что развезёт.
– Развезло-развезло, – подтвердил маэстро Салазар. – Но в главном-то я прав, так?
– Отшлёпают, не сомневайся, – с ухмылкой подтвердил я. – Так или эдак.
Микаэль кивнул, икнул и предупредил:
– До ветру схожу.
Он выбрался из-за стола и отправился в нужник, насвистывая на ходу. Шататься бретёр при этом не шатался и пьяным отнюдь не казался, разве что излишне экспрессивно дирижировал сам себе рукой. Я оглянулся на телегу и увидел, что вдобавок к бочонкам в ней размещают ещё какие-то тюки; погрузка уже явно подходила к концу.
И точно – заметив мой интерес, Георг подошёл, вновь стянул с головы шляпу и сказал:
– Можем ехать, сеньор, если вы закончили.
Я поднялся с лавки и хлопнул ладонью по столешнице.
– Подъём!
Марта и Уве встали из-за стола, при этом школяр так и продолжил что-то негромко толковать девчонке, да и когда мы забрались в сёдла, эта парочка стала держаться вместе и нас с маэстро Салазаром нагонять не спешила.
Микаэль расправил усы и подмигнул.
– Интригуют-интригуют!
Я кивнул, но меня сейчас не особо интересовало, какую именно каверзу задумали разобидевшиеся на бретёра юнцы, куда больше занимали тут и там зеленевшие листвой рощицы, словно специально предназначенные для укрытия засады. Впрочем, волновался на этот счёт я недолго. Дорога оказалась достаточно оживлённой, навстречу нам то и дело попадались катившие в сторону границы обозы, иногда мы и сами, хоть ехала телега не слишком быстро, обгоняли процессии пеших путников и тяжело нагруженные возы. Да и армейские разъезды в цветах герцога поначалу встречались едва ли не каждую четверть часа.
Помимо кавалерийских отрядов в приграничных землях герцогства хватало опорных пунктов, на околицах деревней и дворянских усадьб маячили сторожевые вышки, а замки окрестных сеньоров внушали уважение основательностью строений и высотой оград. Постепенно солдаты герцога перестали попадаться на глаза, на смену им пришли наёмники и местное ополчение. Те по дорогам уже не разъезжали и бездельничали в поселениях, куда мы заворачивали, чтобы дать отдых лошадям и перевести дух самим. Солнце сегодня жарило просто немилосердно.
Немного легче сделалось лишь к вечеру, когда телега, а вслед за ней и мы, свернула с торного тракта и запылила по дороге, проложенной напрямик через поле. Солнце к этому времени уже начало касаться верхушек деревьев, одуряющая жара перестала давить своей незримой дланью, в траве застрекотали кузнечики, принялись с писком носиться над самой землёй ласточки.