Стоя возле департамента с протянутой рукой, и жалостным взглядом прося милостыню, он вдруг, среди толпы людей, немного вдалеке от того места где он стоял, на той стороне тротуара, увидел среди верхушек голов в тёплых шапках, большую чёрную шляпу с широкими полями. Среди потока других шапок, она выделялась не только тем, что шляпы не носят зимой, но ещё и тем, что она стояла неподвижно, как давеча, и, казалось, что она повёрнута и смотрит именно на него. Зажмурив глаза, и повторяя «чур меня, чур меня», выждав с минуту, он открыл глаза, и увидел, что шляпы нет. «Что за мысли у меня? Я, по всей видимости, очень много думаю об этом сне. Надо прекращать», думал он. «Надо бы пойти выпить рюмку-другую.»
Время было как раз обеденное, и он отправился в одну убогую харчевню, где он не раз бывал, и где его знали уже как своего. Заказав на свои кровные заработанные копеечки пол штофу водки, и взяв, для приличия, кусок капустного пирога, нищий наш сел возле своего любимого столика. Любимым он был потому, что был он в дальнем углу и имел своё маленькое, полу грязное, окошечко. Любил он так вот сидеть, пить водку, и смотреть в окошечко, о чём-то думая. А может и не думая, вовсе, ни о чём, не известно. Обычно смотрел он на людей, снующих туда-сюда, в суматохе, на маленькие лавчонки, продающие бублики и всякую, как он думал, ерунду, и не спеша пил свою дешёвую водку.