Я обомлел. Это был тот самый человек, о котором мы с отцом недавно говорили. Поясню: буквально вчера по телеку завершили показ фильма «Визит к минотавру». Там сюжет развивался вокруг кражи скрипки Страдивари. Гибли люди, плелись интриги, друзья предавали друг друга. И всё из-за скрипочки. «Папа, как такое может быть? Это же всего-навсего скрипка?» «Ну, это для нас с тобой, – всего-навсего. Есть люди, для которых не то, что скрипка из магазина, и скрипка Страдивари отличаются. Некоторые отличают раннего Страдивари от позднего.» «А зачем?» «Ну, как… Вот ты радуешься, когда по телеку симфоническую музыку передают?» «Нет, конечно. Кому это вообще может понравиться?» «Правильно. Ты радуешься, когда детектив по телеку показывают. А они, люди отличающие Страдивари от Гварнери, эту музыку слушают с таким же интересом, как ты смотришь детектив. Представляешь, насколько их жизнь интересней?» Арифметика была проста. Детективы по советскому телеку показывали раз в месяц, а симфоническую музыку каждый день, а по учебному каналу, несколько раз в день. Катастрофа. Жизнь проходит мимо. «Па, а ты таких людей знаешь?» «Сейчас нет. Раньше у нас в пионерском лагере вожатый был. Он на баяне Баха играл. Хороший парень. С припиздью, правда, немного. Его потом в психушку забрали.»
На следующий день я поехал в ГУМ и купил два диска Битлз: 1 «A Hard Day’s Night» и 2 «A Taste of Honey». Через неделю, на мой день рожденья, мне подарили магнитофон. Теперь я музыкант. Отличаю палисандровую гитару от кипарисовой даже по телефону. Симфоническую музыку слушаю так, как будто смотрю блокбастер. Правда, учебный канал ликвидировали, и по телеку одни детективы. Возможно поэтому, иногда хочется найти этого меломана сраного и проломить ему череп.
В 2000ом году я вернулся на Родину после трёх лет разлуки с ней. Эти три года я провёл в Германии, в самой, на тот момент, комфортабельной для проживания стране. Успел привыкнуть к хорошему. По приезду «Матушка Русь» нокаутировала меня года на полтора. Потом, конечно, постепенно, я отошёл. Сам влился и в коллектив, и в процессы. Но тогда! Тогда я был фраппирован буквально всем. И, конечно, самое первое, что бросалось в глаза, это – количество безобразно пьяных людей на улице. Второе, – проблемы, волнующие население. В Германии, например, по центральному телевидению, в самом рейтинговом ток-шоу, темы для обсуждения были примерно такими «Моё домашнее животное – толстое.» То есть, сначала приходит тётка с жирным котом. Плачет о нём. Потом подключается кошачий психолог. Излагает свою версию кошачьего горя. Потом кошачий диетолог. Естественно, у него взгляд иной. Потом приходит тётка с пузатым хомяком. Та же фигня, только у хомяков и котов психологи и диетологи разные. Потом рыбки, черви, тритоны… И это реально волновало всех немцев. У нас в подобных телепередачах тогда обсуждали, если помните, такое: была ли изнасилованная полковником Будановым, чеченская девушка, снайпером? И сколько зарубок на прикладе винтовки увидел он прежде, чем схватиться за черенок от лопаты? Наш фильм «Дом дураков» с разницей в несколько месяцев вышел на экраны с французским фильмом «Амели». У нас в кино все, и удолбаный русский офицер, и чеченцы и психи из дурдома, весь фильм решают одну единственную задачу, – выжить. В фильме «Амели», главная проблема папы Амели, – пропавший гипсовый садовый гном, который чуть не каждый день шлёт ему открытки из разных городов мира. Папа Амели катарсировал. Я так долго об этом вспоминаю только для того, чтобы понятней была мизансцена, с которой началось моё знакомство с пьяным мужиком №2.