Сельвина не помнила, как оказалась в своих покоях. Обливаясь слезами, она упала на кровать и долго плакала. В ее голове, не переставая, крутились слова отца. Цепкая, тренированная память девушки раз за разом воспроизводила завещание строку за строкой. И чем больше Сельвина вдумывалась в смысл фраз, тем большее уныние овладевало ей.
Стоявшая рядом с кроватью фрейлина наблюдала за горем принцессы, не смея нарушить молчание или еще чем потревожить ее.
– Эльда? – наконец позвала фрейлину Сельвина, приподнимаясь с кровати и оглядываясь.
– Да, моя принцесса, – сложив перед собой руки, Эльда с готовностью придвинулась ближе.
Сельвина села на край кровати и утерла ладонью слезы.
– Эльда, скажи, почему такая несправедливость? Я так любила отца.
– Вы расстроены тем, что Его Величество назначил своим приемником вашего брата?
– Ах, дело вовсе не в этом. Отец не мог поступить иначе.
– Вы правы, Ваше Высочество, – согласилась Эльда. – Но что же тогда вас так расстроило?
– Часть завещания, касающаяся моего брака. – Сельвина всхлипнула и поднялась с кровати, поворачиваясь спиной к фрейлине. – Помоги мне, пожалуйста, переодеться. В этом платье невозможно ни ходить, ни дышать!
Эльда принялась быстро и сноровисто ослаблять тугую шнуровку платья. Сельвина наконец вздохнула полной грудью, ощутив внезапно насколько она устала всего за три часа. Голова побаливала, мышцы спины невыносимо ныли. Сельвина блаженно пошевелила плечами. Тяжелое платье сползло с плеч, скользнуло вдоль тела и опало на пол грудой парчи.
– Примите ванну, Ваше Высочество? – предложила Эльда.
– Нет, спасибо, Эльда. Возможно, позже. – Сельвина вышагнула из платья и, быстро стянув чулки, отбросила их на кровать. – Подай мне накидку.
Эльда ушла и вернулась, неся в руках короткую воздушную накидку. Она помогла принцессе надеть ее и подняла с пола платье.
– Разве вы не пойдете на окончание церемонии?
– Нет, мне там нечего делать. Эта желудочная оргия не по мне. – Сельвина приблизилась к зеркалу во весь ее рост, встроенному в стену. Полупрозрачная накидка при малейшем ее движении играла пастельными цветами радуги, хитроумно меняя плотность, что более выгодно подчеркивало фигуру девушки. – Ну вот, – расстроенно заметила принцесса, – теперь глаза весь вечер будут красными. Не понимаю, что нашло на отца.