За месяц до родов случилось явное посрамление маловерной жены. Один клиент дал деньги вперед со сказочным условием: «Сделай ремонт, когда сможешь».
Шекспир был наверху блаженства, рассказывал всем и вся про то, как Господь лучше нашего знает, когда нам что нужно.
Но, как известно, темные силы не дремлют. Два дня длился триумф верующего сердца, а на третий к Шекспиру подошел Вахо Жгенти, отозвал в сторонку и, размазывая по лицу скупые мужские слезы из сухих глаз, со стоном поведал:
– Одолжи мне тысячу лар. Я проигрался. Если не отдам, эти негодяи порежут на куски моих детей.
Шекспир, не колеблясь, тут же вынес просимое – то, что отложил на роды.
– Ты настоящий друг, – проникновенно сказал Ва-хо, пряча выклянченную сумму. – Отдам, когда смогу.
Магда, узнав об акте самопожертвования, собрала вещи и перешла к матери, сказав:
– Хочу доносить дитя спокойно. А то последние нервы на тебя изведу.
Шекспир принял это решение, как от руки Божией. Надо терпеть. Каково же было его удивление, когда в роддоме, увидев новорожденного сына, тут же услышал ультиматум:
– Или ты в корне меняешь свой образ жизни, находишь постоянную работу, хотя бы на двести лар, или каждый пойдет своим путем.
– А как же клятвы перед аналоем? – опешил Шекспир. – Что за примитивный материальный подход к жизни! Какая же ты верующая? Я не собираюсь ничего менять в своей жизни.
Но Магда повела себя как торговка на базаре:
– Мое слово последнее.
Шок, настоящий шок испытал Шекспир.
Двор ему сочувствовал, как мог. Особо ораторствовал Вахо Жгенти, возмущаясь всеми негодными женами в масштабе всего человечества. Он-то и подкинул неразработанную версию:
– А может, и ребенок не твой?
Шекспир повелся. А что, у бессовестных людей все бывает! Свой вывод он высказал Магде. Та даже оправдываться не стала. Видать, совесть ее обличала, только заявила:
– Не смей мне больше звонить!
Не понял ее Шекспир, как есть, не понял. Бросить такого ангельского мужа, бесчестно обмануть…
Душа его плакала и стенала от мысли, что счастье было так близко…
Со временем все вернулось на круги своя. Шекспир – такой же безотказный человек для всех, кому нужна его помощь. Только на душе у него незаживающая рана.