– Чё там, правильно папаня балакает – никаких дров не хватит по два раза топить, – поддержали его сыновья, тоже подхватив под ручки жен и перехватив у них узелки.
Максим с Кешкой, расталкивая взрослых, стремглав кинулись к срубу. Уже в предбаннике вязкая духота приятно защекотала враз покрывшуюся мурашками кожу. Толстая свеча, мигая и задыхаясь от жары, тускло чадила на небольшом столе.
– Сначала согреемся и поснедаем чем бог послал, – решил глава семейства и, взяв у одного из сыновей узелок, положив на стол, развязал.
Вареная картошка, редька и пупырчатые маленькие огурчики рассыпались по грубо струганным доскам. В отдельном свертке, желтом от жира, лежали нарезанные ломтики засоленной сомятины. Большие куски ржаного мягкого хлеба довершели соблазнительную картину. Я сглотнул неожиданно набежавшую слюну.
– Вот это будет пиршество! – водрузил на стол вместительную граненую бутыль зеленого стекла Изот. – Это немцу не выдюжить! – Наливал он по чаркам водку из запотевшей на жаре посудины. – А нам, русакам, ни хрена не сделается – только здоровее будем! – Тут же проглотил свою порцию, сморщившись, бросил в рот огурчик и смачно им захрустел.
Сыновья и их жены, солидно перекрестившись, не спеша последовали его примеру.
Закусывая, Кешкина мать, не стесняясь, расстегнула кофточку… и у Максима даже кусок застрял в горле, когда увидел, как ее груди вырвались на свободу. Только сейчас до него стало доходить, что будет мыться вместе с бабами в бане…
Кешкина мать хитро кивнула в его сторону: – А барчуку не рано с бабами мыться, а ежели дурно станет?
– Молоденький еще, так что не станет, потому как не понимает пока ничего, – заступился дед Изот, укоризненно взглянув на невестку. – Расшутилась, кобылка!
Между тем сняла кофточку и вторая невестка.
Мужики, не обращая на жен никакого внимания, увлеченно выпили еще по одной и шумно делились впечатлениями о рыбалке.
Исподтишка, робко, покосился на женщин – они как раз начали снимать исподние белые юбки. И снова дыхание замерло в груди… Быстро скинув грязные штаны и рубаху, кинулся в парилку. Кешка уже плеснул воду на камни и растянулся на полке.
– Заходи, не дрейфь! – откуда-то из угла услышал его голос.
Сделав пару неловких шагов, уселся на полку. «То из-за баб дыхание в грудях спирает, то от пара – так и помереть недолго».