– Ща по роже-то рязанской как схлопочешь – сам тогда узнаешь. Губищи-то, как у маво мерина станут… – беззлобно бурчал гусар.
Только закончилась артподготовка, как гусары, мчась во весь опор в тумане, палили из ружей и пистолетов в сторону врага, создавая впечатление многочисленной группировки. Расстреляв боезапас, вернулись на исходный рубеж к горе.
– Не война, а игра какая-то, – протянул солдату ружьё гусар, – бери свою пукалку, авось больше не понадобится.
Пехотинец, хмуря лоб, внимательно оглядел оружие.
– А это отколь царапина? – неумело корча ужас, вопрошал солдат. – Только стаканом затереть ее можно, меня ж фельдфебель убьет…
– Не успеет! – устало спрыгнул с коня гусар и мрачно стал вынимать из ножен саблю.
Солдат мигом исчез в толпе своих товарищей.
– Самого перешутили!– смеялся над красавцем Рубанов.
– Не знаю, как там у него в штанах, но язык отрастил длиннющий! – резко бросил саблю в ножны кавалерист.
Французская артиллерия еще с полчаса долбила пустые окопы, а заодно перенесла огонь и на русскую батарею. Капитан со своими подчиненными яростно отстреливался. Тут уже стало не до шуток. Не успели стихнуть французские пушки, как в атаку пошла пехота, а по флангам – конница.
Только теперь французы поняли, что их обманули. Изрытые ядрами окопы были пусты. В бешенстве пехота бросилась на штурм батареи, чтобы хоть как-то смыть позор. Остатки эскадрона, отстреливаясь через плечо, повели за собой лаву вражеских уланов, чтоб артиллеристам было чуток полегче. Туман рассеялся, и примерно в двух верстах Рубанов увидел построенную в каре немногочисленную русскую пехоту. Солдаты пропустили свою кавалерию и дружным залпом остановили вражескую конницу. Погибших в эскадроне пока было немного.
– Порядок, господин ротмистр! – радостно доложил Алпатьев.
Отстреливаясь, четырехугольник пехоты стал отходить к реке. Рубанов вслушивался, но наша батарея больше не била. Сняв кивер, он перекрестился… В это время со стороны реки раздался оглушительный взрыв, и взметнулось пламя.
«Чего это они там? Бочки с порохом, что ли, взорвались? – увидел отсветы огня и сразу понял причину взрыва; понял, что его с гусарами, артиллерийского капитана и пехотного полковника кто-то обрек на смерть… Зачем лгали? Сказали бы сразу, что надо… кто б отказался, а так?.. – скрипел он зубами в бессильной ярости. – Жив буду – дознаюсь!» – сжимал кулаки.