– Скажешь тоже, – возразил младший, – если бы она сама споткнулась, рана была бы спереди или сбоку. А ее ударили в затылок. Кто-то,видать, ее подстерег и напал сзади, разбил голову. А почему ты так странно на нее смотришь, будто знаешь ее?
– Я вижу, – с деланной строгостью сказал старший пастух, – что это ты очень много знаешь. И как человек падает, и кто как на кого смотрит. А знать ты должен пока что совсем другую науку – как следить за овцами, чтобы они были сыты, вовремя напоены и здоровы.
Подпасок слегка обиделся и отошел в сторону, а пастух продолжал обихаживать женщину. Та закрыла глаза, бессильно откинулась на носилках и вновь впала в беспамятство.
* * *
Мерула, пыхтя и отдуваясь, шагал по шумным припортовым улочкам Кесарии. Он спешил навстречу торговому судну, груженному его товаром – тканями и иберийским вином. Надо было проследить за выгрузкой, рассчитаться с капитаном, отправить товар на склад. Торговля требует придирчивого хозяйского догляда. Чуть ослабишь хватку – потеряешь прибыль и навлечешь на себя неудовольствие патрона. Не желая опоздать, Мерула торопился, бесцеремонно толкал прохожих, бил по рукам лавочников, норовящих схватить римлянина за одежду и затащить в свою лавчонку, набитую жалким хламом. Солнце пекло так, будто сам лучезарный Феб, прогневавшись на смертных, пожелал изжарить их живьем. Да и сам Мерула за последние несколько лет, проведенных в беспечной праздничной Кесарии, потолстел, обзавелся сытым брюшком, потяжелел в шаге, утратил резвость – потому-то и стало трудно ходить, особенно под беспощадным солнцем Иудеи.
Ну вот, наконец, и порт. Внутреннее море сегодня спокойно, ласково лижет бока онерарий. Их паруса мирно свернуты, округлые корпуса покачиваются на волнах. Мерула одобрительно хмыкнул, вспомнив об иудейском царе Ироде, построившем здесь этот город с отличным портом, с гаванью, защищенной от ветров и штормов могучими молами из римского бетона с добавлением пуццолана. Да и жизнь в Кесарии устроена по римскому обычаю – здесь есть и с кем вести дела, ис кем отдохнуть от дел.
Мерула стоял, напряженно вглядываясь в морской простор и ища глазами свою «Диану-охотницу», как вдруг звуки бубна позади отвлекли на минуту его внимание. Он оглянулся – на небольшой площадке, окруженной коробами с зерном, еще не снесенными в амбары, собралась небольшая толпа – рабочие, ремесленники, портовые грузчики. В середине толпы, под одобрительные крики разношерстного люда плясала какая-то бродяжка – тяжелая грива нескромно распущенных волос окутывала ее плечи, тонкие руки в дешевых браслетах извивались, как змеи. Мерула с досадой отвернулся – монотонные звуки бубна тяжко отдавались в голове, шум и гогот раздражали, жара донимала.