Писатель отличается от живописца
одинокими мыслями от своего лица,
шорохом и скрипом пера
и частым перелистыванием своего нутра.
Живописец отличается от политика
отсутствием знания, в чей адрес критика,
нервами, не закрученными в канат,
и невозможностью получать откат.
Политик отличается от читателя
не принадлежностью к среде обывателя,
высоким мнением о себе самом
и частотой попадания в дурдом.
И только неизвестный всем читатель
выглядит, как одинокий журавль
и не отличается ничем от писателя,
из-под которого на миг ушла земля.
Для него книга – необычайна и проста,
как для нашего века изобретение колеса.
Скорость жизни как перелистывание страниц,
навязанный знаменатель и всеобщность лиц
происходит по законам притяжения звёзд,
где бродит муза в пространстве грёз.
Только в царстве воздуха мы делаем глоток,
чтобы мысль после выдоха выражала слог.
Нет на земле вещи безупречней, чем алфавит,
делающий нас гуманнее, когда мозг говорит.
Грамматикой и языком – вот чем живёт разум.
Человек без этого впадает в маразм.
Мы хотим выстроить жизнь наподобие алфавита.
Создать портрет на лоне природы, которая свита.
Мы движемся дорогой фантазии, в своей эклоге,
выстроенной из шагов, разместившихся в слоге.
Мир состоит из вещей, а мы живём мыслями о них.
Вещи уязвимы, их формы суть воображения самих.
Мысли о вещах быстро забываются,
даже если что-то всё время теряется.
Просто наша жизнь, как песня пастушья,
но мы не страдаем от равнодушия.
Мы, пастухи пустоты и четвероногой мебели,