А ведь опера – это драма, а драма без понимания текста – это уже и не драма. Возьмём такой шедевр как «Риголетто». Там в первом акте по сцене мечется старый горбун и что-то орёт по-итальянски в лицо разнаряженным господам. Из титров зритель узнаёт, что это шут Риголетто ищет свою дочь. И всё! А ведь это же динамичный, страстный монолог, вначале обличительный: «Куртизаны! Исчадья порока! За позор мой вы много ли взяли?…», затем угрожающий: «Безоружный, я пощады не знаю! Зверем к вам кровожадным явлюсь я…» и наконец умоляющий: «Марульо, сеньор мой, вы добрей их и чище душою…». Вот это драма! А титры – они и есть титры.
А ещё режиссёры модернизируют либретто опер, одевают артистов в нелепые одежды, переносят действие из средневековья в наши дни. Это они проявляют «своё видение» оперы. Если ты имеешь свое видение, то напиши либретто, сочини музыку и вперед, и не лезь своими ручонками в чужой музыкальный опус. Так нет, воздерживаются творить: это очень сложно музыку-то сочинять.
Вообще всё стало очень сложно. За тридцать лет либеральной свободы в России ни в искусстве, ни в литературе не появилось ничего сколько-нибудь значимого. Просто ничего! А обещали: «Дайте нам свободу творчества, мы такое покажем!» Показали голых баб. Ка-а-а злы!
Так рассуждал Алексей Георгиевич. И можно было подумать, что он был спецом в оперном искусстве. Однако, таковым он не был, но и тёмным профаном не был тоже. Как никак он просмотрел весь оперный репертуар Ленинградского академического театра оперы и балета им. С. М. Кирова и Ленинградского академического Малого театра оперы и балета. Некоторые оперы были им прослушаны по два, по три раза, о такой шлягер как «Травиата» он знал наизусть и мог, благодаря многократному прослушиванию винила с записью оперы, пропеть её с самого начала и до конца. Правда, это было в молодости. Сейчас-то он многое подзабыл.
Хотя Алексей Георгиевич и не был профаном в оперных вопросах, но свои мысли он решил проверить. С этой целью оперный критикан посчитал нужным побеседовать со своей приятельницей и соседкой Евгенией Марковной.
Пожилая дама, на удивление стройная и подвижная, она только что вышла на пенсию, расставшись с подмостками Мариинки, где была занята в партиях второго плана, играя роли служанок, подруг героини и т. п. Как и большинство пожилых певичек, она была одинока.