– Вишнёвый пирог? – переспросил слегка удивлённо Игорь. – А разве ты не умеешь его печь?
– Это совсем другой, уверяю тебя! Если бы ты попробовал хоть кусочек Лялиного, тебя бы за уши невозможно было оторвать.
– Мама, а ты уверена, что надо говорить «оторвать за уши»? – строго спросила Дина. – Мне кажется, ты перепутала слова. Не оторвать, а отодрать! А ещё лучше – надрать уши. Правда, я не понимаю, зачем папе их надирать из-за какого-то пирога?
Наша начитанная дочь сморщила носик, а мы с Игорем улыбнулись.
– Пока наша мама будет у тёти Ляли, я объясню тебе, о ребёнок, от чего невозможно за уши оторвать! – Игорь подмигнул мне и полез за пультом от телевизора. Дина с достоинством чопорной леди направилась к дивану. Наша девочка обладала удивительно многогранным характером, в котором соседствовали пунктуальность с разгильдяйством и свободолюбие с жертвенностью. Я сама пока не могла понять, какая из граней проявит себя в полной мере, когда она подрастёт, но наблюдать за дочкой доставляло мне ни с чем не сравнимую радость.
Я собиралась недолго – мне нужно было только взять тетрадку с ручкой и надеть туфли. Моя домашняя одежда вполне подходила к торжественному случаю выхода за границы тёплого мира – ещё мама привила мне правильную привычку носить дома не застиранные и лоснящиеся на карманах и локтях халаты, а хорошие качественные вещи, в которых не стыдно показаться и на людях. Как говорится, и в пир, и в мир. Сейчас на мне было надето светло-зелёное платье, моё любимое, с уютным котёнком, вышитым на нагрудном кармашке.
Уже на пороге, закрывая за мной дверь, муж внимательно на меня посмотрел.
– Знаешь, Сонечка… Хорошо, что ты идёшь к Ляле, я очень этому рад.
– Правда?
– Конечно! Иногда нужно от нас отдыхать…
Он помолчал. Губы его дрогнули в намерении сказать что-то ещё, но больше он не произнёс ни слова, только поцеловал меня в лоб и неслышно прикрыл за мной дверь. Я глубоко вздохнула…
Глава 6
– А я думала, что ты пошутила, Соня! – удивлённо произнесла Ляля, увидев меня на пороге своей квартиры. – Ты уже несколько месяцев никуда не выходишь, совсем в монашку превратилась. Гляди-ка, и платьице надела как раз в тон… к лицу. Ну, заходи же! Натка, ставь чайник, Соня пришла!
– Привет, Сонь! – из кухни выглянула взлохмаченная голова восемнадцатилетней Лялиной дочки Ренаты. – А Игорь Витальевич сказал, что ты поправилась, а ты вовсе и не поправилась, а стала ещё хуже, чем раньше…