Подруг может быть две-три, может быть десять, и все они такие разные, но всех их что-то удерживает вместе. С годами всё поменяется и то, что нам не нравится в людях, или исчезнет, или приобретёт более ярко выраженные грани, но даже и тут люди пронесут дружбу через года и расстояния.
Так что же нас удерживает вместе? – задавалась вопросом Глория и задумывалась, вспоминая посиделки с подругами.
Глория никогда не считала себя идеальной и никого и никогда не заставляла с ней дружить, тем более, если человек сам этого не хотел. Она была спокойным ребенком. Ещё до музыкальной школы и подумать не могла, что именно своим спокойствием и достаточно взрослым взглядом на окружающее и происходящее будет привлекать как девочек, так и мальчиков.
Музыкальные вкусы Глории были неоднозначные. Она могла неделями слушать электронику или даунтемпо, а за тем перейти на инструментальный рок и психоделию. Её плейлист в телефоне состоял из таких любимчиков, как Эйр>22, Бонобо>23, Мэссив Аттак>24, Морчиба>25, Лэмб>26. Если день обещал быть насыщенным по программе и подвижным физически, в её плеере звучали Продиджи>27, Кемикал Бразерс>28, Роиксопп>29, Фэтбой Слим>30. Когда по непонятным причинам ею овладевали сплин и хандра, она слушала Пинк Флойд>31, который по таким же непонятным причинам вдохновлял её сильнее всех других коллективов, вместе взятых.
Проснулась Глория от нежных звуков красивой игры, которую проигрывал Композитор, сидя в своей лаборатории.
Её кресло уже было сложено в вертикальное положение, поэтому некоторое время девочка ещё спала с откинувшейся набок головой. Когда она начала пробуждаться, то сразу почувствовала, как сильно затекли все части её тела, особенно ноги и бедра. Во рту был горький вкус, глаза ужасно слипались. Было странное состояние усталости и сонливости, несмотря на недавний крепкий сон.
Пробуждаясь, Глория с ужасом осознала своё сегодняшнее состояние, она будто никогда не слышала ни одного человеческого слова или звука давно привычного инструмента. Вместо того чтобы что-то сказать или сделать, она молча глядела вниз и совершенно не понимала, что говорит мужской голос. А он произносил её имя, стараясь как можно нежнее привести её в чувство.
– Это вы играете? – наконец спросила Глория, более-менее придя в себя.
– Да, моя дорогая, – ответил Композитор, продолжая играть, словно не обращая внимания на то, что его пленница проснулась.