– А где мы находимся?
– В моём доме.
– У вас свой дом?
– Да. Как и у тебя. В этом нет ничего удивительного.
– Откуда вы знаете, что я тоже живу в отдельном доме?
Кстати, у нас нет подвала, как у вас.
– Я знаю о тебе практически всё.
– В смысле?
– Возможно, ты не всё помнишь, но должна понимать, что когда я забрал тебя к себе, я завладел твоим телефоном и ознакомился с твоим аккаунтом в Фейсбуке>5 и Инстаграм>6.
– Как вы могли! – произнесла Глория с неким омерзением от вторжения постороннего в её личную жизнь.
– Уверяю, моя маленькая миледи, я не читал твои переписки. Мне нужны были только твои фотографии, чтобы узнать твои интересы и чем ты живёшь.
Тревожное чувство не покидало Глорию, а только усилилось, ведь мужчина может сказать то, что она, возможно, хотела бы услышать и с чем могла бы смириться. Она не была уверена в правдивости его слов, но и проверять это не хотела, боясь раскрытия некоторых фактов.
– Я хочу, чтобы мы до конца были откровенны друг с другом, – продолжил Композитор. – Ты должна это увидеть.
Композитор вывел на экран монитора её страницу в
Фейсбуке. Вся «стена» была в обращениях её подруг и друзей, которые соболезновали её кончине. Глория успела заметить дату публикации первого обращения – пятнадцатое января две тысячи тринадцатого года, полтретьего пополудни.
– Но как? – растерянно спросила Глория.
– Должен заметить, моя дорогая, что ты начинаешь путаться.
– Что вы имеете в виду? Вы отвечаете на мои вопросы, почему их не становится меньше?
– Тебя переполняют эмоции, вследствие чего ты сбиваешься. Ты уже задавала вопрос о своём исчезновении.
– Так ответьте мне хотя бы на один вопрос, чёрт бы вас побрал!
– Ты разве ничего не помнишь?
– Нет же, иначе я вас не спрашивала бы!
Композитор не отводил своего взгляда от монитора и многозначительно молчал, потирая пальцы рук.
– Я помню только тринадцатое января, – стала перебирать Глория отрывки памяти. – Мы отыграли свои номера, сидели за кулисами. Потом ходили по театру. Со мной были девочки и Рассел. После обеда мы сели в автобус и нас отвезли в гостиницу.
Глория подняла удивлённые глаза, как бы спрашивая невидимого собеседника, правильно ли она всё помнит.
– С вами в автобусе был кто-то из взрослых? – спокойно произнёс Композитор.
– Конечно, – оживилась Глория. – Якоб Фуллз – наш любимый водитель.