– Это же горы! – воскликнул невесть чем обрадованный Эдик, взирая на показавшиеся шапки гор. – Похоже, боги нам благоволят!
– И чем же так несказанно хороши горы? – осведомилась я. – Они, конечно, красивы, прекрасны и величественны, но нам-то это как поможет?
– Вот именно, что поможет! – вновь возопил парень, но увидев мою недовольную физиономию, все же ответил: – В горах мой сигнал, если можно так выразиться, падает до нуля. Короче, здесь нас вычислить практически невозможно! Если бы наставник знал…
Пропустив мимо ушей кольнувшее «нас» (как тут теперь отвертишься?) я вскинула брови и изрекла:
– Прекрасно. И что же нам теперь пожизненно в горах сидеть?
Эдик заметно помрачнел. Эмоции на его лице сменялись с поразительной быстротой и выражались так явственно, что гадать не приходилось.
– Нет, это в мои планы не входило, – сказал он наконец и как-то странно, оценивающе, посмотрел на меня. Словно это я давным-давно должна была придумать, как ему выбраться из этой передряги.
Мне бы развернуться и с чувством уязвленного самолюбия уйти, но нет! Я промолчала и, глядя по сторонам, стала прикидывать, куда идти дальше.
– Пойдем, что-нибудь придумаем, – сказала подбадривающе и взяла его за руку.
Никаких указателей и стендов, вообще не было понятно, куда идти. Расспросив рабочих, что-то монтирующих поблизости, я выяснила, что до отеля так же, как и до канатной дороги на вершину, одна остановка на автобусе. Ввиду отсутствия в обозримом пространстве оного решила идти пешком. Эх, зря я так решила. А ведь в отеле Эд так хорошо себя вел, что я и забыла, как это с ним бывает.
Первые пять минут Эдик шел довольно бодро и молчал, но потом начал немилосердно ныть, уверяя, что смертельно устал и не хочет дальше идти. Будь он двухлетним ребенком, точно взяла бы его на руки и тащила на себе, а так приходилось упрашивать и заговаривать зубы, отвлекая внимание на все, что только можно было приметить интересного вокруг. Красивые домики и магазины, бурная стремительная горная речка, вдоль которой мы шли, виднеющиеся вдалеке заснеженные шапки гор, идущие перед нами люди и пролетающие над нами птицы… Под конец пути я вымоталась так, что уже сама еле переставляла ноги. А этот оболтус сел на скамейку и упрямо заявил, что теперь он хочет есть и сил идти дальше у него нет, а потому он не сдвинется с места.