Другое дело, что сидеть и страдать времени было немного. Я жил в глухой деревне на краю света и из всех удобств я имел безупречно свежий воздух. Все остальное нужно было системно обеспечивать: таскать в дом дрова, чтобы было тепло, расчищать дорогу до колодца от снега зимой, таскать воду из колодца в дом, как только вода из колодца уходила – квест усложнялся: нужно было с ведрами спускаться в овраг и тащить воду оттуда, в крутую гору, спотыкаясь и проливая на себя ледяную воду. Моя зима тогда – это не санки, снежки и снежная баба. Моя зима – это снегоуборочная лопата и мерзкое липкое ощущение: уже темнеет, а я ещё не натаскал воды и дров.
Мои родители были фермерами и держали огромное количество живности: корова, свиньи, овцы, курицы, телята, бог знает кто ещё. Заготовка еды для всех этих ребят была отдельным аттракционом. В то время, когда у всех школьников начинались летние каникулы, у меня начиналось отдельное приключение – сенокос!
На тот момент весь этот процесс казался предельно нелогичным. Да и сейчас я вижу в нем что-то обсессивно-компульсивное. Только задуматься: приехать в огромное поле, долго и монотонно собирать скошенное сено в кучи. Уехать. Приехать снова и раскидать эти кучи и так несколько раз пока не наступал финал – сбор всех этих куч в одну большую кучу. На самом деле финальная часть была самой весёлой: я должен был залезать наверх этой кучи, утаптывать и утрамбовывать закидываемое сено, поднимаясь все выше и выше, и выше. А потом скатываться вниз. Это было весело, но все равно нелепо.
Вернёмся к животным. Мы не только заготавливали для них еду, они и сами становились для нас едой. Это было ужасно. Практически каждый день я видел прекрасного телёнка или добродушную свинью, заботился о них, а потом меня звали помочь перетаскать мясо, и я видел залитую кровью поляну и вместе со взрослыми тащил разрубленное на куски мертвое тело, голову с широко открытыми мертвыми глазами. Эти мертвые взгляды я буду видеть в своём подсознании до конца своих дней. Сейчас я идейный вегетарианец, я против любого насилия и не приемлю даже разговоры о причинении вреда животным. Тогда моя жизненная парадигма не предусматривала само понятие "вегетарианство" и это причиняло мне глубокую моральную боль.
Что тогда, что сейчас я задаюсь одним и тем же вопросом: почему в этом мире так много боли?