Нет, не хочу об этом думать!
Я резко мотнула головой и до боли прикусила губу, отгоняя
подступившую панику. Терять время на бесполезные эмоции в моем
положении – настоящее расточительство. Нужно держать себя в руках,
ибо только с ясной головой есть надежда на спасение.
Сев, я уверенно притянула первый из справочников и принялась за
дело.
Искала любые упоминания о темных проклятиях, их особенностях,
обо всем, что могло бы помочь. И чем дальше вчитывалась в
пожелтевшие от времени страницы справочников, тем мрачнее
становилась.
Правота старичка‑аптекаря теперь не вызывала абсолютно никаких
сомнений. Испытываемые мной симптомы действительно указывали на
темное проклятие из разряда смертельных. Какое именно, конечно,
понять было сложно, но это и не требовалось.
Главное, что я хотела выяснить, – причину собственной
устойчивости к темной магии. А заодно проверить, не означает ли моя
неожиданная живучесть, что проклятие можно снять. Ну, мало ли,
может, оно бракованное какое‑нибудь? Или со временем мощность
потеряло?
Однако источники твердили, что подобное проклятиям
несвойственно. Уж если есть – то есть.
А тому, что оно не подействовало быстро, объяснение нашлось
совершенно другое. Весьма меня, надо сказать, удивившее.
Судя по справочникам, выходило, что устойчивость к темным
проклятиям – это редкий дар, присущий только темным магам. Да и то
не всем, а потомственным, у которых тьма уже изначально была
активна в крови. И чем дар сильнее, тем больше эта устойчивость
проявлялась. Некоторые источники утверждали даже, что на многих
темных магов проклятья вообще не действовали.
Так значит, получается, во мне есть темная кровь? Но откуда?
Ведь мать совершенно точно потомственным темным магом не являлась!
Что уж там, она в принципе магией не владела!
Значит, отец?
Я нервно постучала пальцами по столешнице. Отца я не знала, а
мать при жизни никогда о нем не рассказывала. Просто злилась,
называла его кобелем и пресекала любые разговоры на эту тему. А
сейчас и вовсе не спросить…
Конечно, оставалась еще тетка Файлина – старшая сестра матери.
Характер у нее тот еще, но поговорить с единственной родственницей
надо. Может, она что‑нибудь знает? Надо ведь понять, на правильном
я пути или нет.
«Завтра же прямо с утра к ней поеду», – решила я. И, бросив
взгляд на стеклянный потолок, увидела, что солнце перевалило далеко
за полдень. Несколько часов поисков пролетели совершенно
незаметно.