– Вас интересуют книги из собрания Кондратия Фёдоровича Рылеева? – Мария Борисовна Михановская, заведующая отделом редких книг Тульской областной библиотеки, загадочно улыбну-лась и подвела меня к одному из огромных книжных шкафов старинной работы, сделанному с изяществом и любовью. – Вот, пожалуйста!..
Маленький ключик еле слышно щёлкнул в замочной скважи-не, и хозяйка уникальной кладовой, хранящей в своих недрах немало замечательных книжных редкостей, протянула мне стоп-ку книг в коричневатых кожаных переплётах. Было это 40 лет назад, но я до мельчайших деталей помню тот день…
Книги, что лежали тогда передо мной, некогда принадлежали человеку, имя которого будет жить в памяти благодарных потом-ков как яркий образец гражданского мужества, пламенного патриотизма, величия и благородства души. Поблекшие от времени переплёты, страницы, тронутые желтизной, помнят прикосновения его рук, стремительный полёт его мысли, жаркие споры с друзьями и единомышленниками о свободе, равенстве и счастье людей. На титульных листах отчётливо сохранились надписи, сделанные размашистым росчерком гусиного пера: «Из книг К. Рылеева»…
Страстный революционный поэт, певец свободы, тирано-борец, один из вождей восстания на Сенатской площади, безжалостно казнённый царскими палачами в расцвете творчес-ких сил и дарований, Кондратий Фёдорович Рылеев был не только одним из образованнейших людей своего времени, но и заядлым книгочеем. Серьёзное увлечение книгами пришло к нему ещё в годы юности, в период учебы в Петербургском Первом кадетском корпусе.
Как справедливо отмечают многие биографы поэта-дека-бриста, его юношеские годы никак не походили на юность Пушкина и его товарищей, которые «безмятежно возрастали» в садах Царскосельского лицея. В кадетском корпусе процветали муштра, палочная дисциплина, жестоко каралось всякое вольно-думие. В начале XIX века директором корпуса был известный немецкий поэт, в молодости друг Гёте Максимилиан фон Клингер. Автор знаменитой в своё время драмы «Буря и натиск», давшей название литературному движению немецких романти-ков, в зрелые годы Клингер изменил идеалам юности. Переехав в Россию и добившись здесь высоких чинов, он презирал прию-тившую его страну, был ярым пропагандистом прусских поряд-ков.