– А нужно протестовать? – удивилась я.
– Необходимо. Излишняя скромность не украшает. А излишняя терпеливость – вообще явление страшное. Она развращает преступников и разрушает государство. Когда в политике не переводятся вожди, да ещё каждый из них со своей новой идеей – от народа все ждут только терпения. Терпение же никогда не бывает бесконечным. И вообще, когда у народа есть только один выбор – смерть или терпение – народ всегда выбирает фашизм. Нужно это знать…
Брат еще что-то объяснял, а я между тем подумала: лишь бы эти люди оставили тебя в покое. Всё остальное не важно. В это время Саша сказал:
– Один из них по имени Ираклий, сделал мне деловое предложение. Сказал, что если нужно – он будет набирать по городу бомжей и привозить их ко мне на пилораму, как дармовую рабочую силу. Лес пилить.
– А расчет с кем? – уточнила я.
– С ним конечно. Он для этого и приехал.
– Откажись. Тебе в таком деле посредники не нужны.
– Я отказался.
– И правильно сделал.
– Для чего мне этот пьяный сброд, если я на нем ничего не выигрываю.
Брат немного помолчал, а потом добавил:
– Лишь бы на этом всё закончилось.
– Ты чего-то боишься? – удивилась я.
– Нет, но среди нас, среди таких как я сейчас нет единства. Мы все по отдельности, сами по себе. А это скверно.
И Саша посмотрел на меня озадаченно, как бы извиняясь за что-то. В этот момент он показался мне несерьёзным мальчишкой, совершившим очередную глупость. Но я не нашлась, что ответить ему.
Прошло несколько дней. Наши отношения с Генрихом стали постепенно налаживаться, продвигаясь по спирали от рукопожатий к поцелуям. Я уже не думала о Вадиме, его образ постепенно удалялся от меня, превращаясь в далекую точку на горизонте.
Не буду скрывать, с Вадимом было связано много такого, что мне бы хотелось забыть, что и сейчас вызывает у меня недоумение, даже раскаянье. Как, например, та поездка на рыбалку с супругами Зелениными, когда мы (можно сказать, одной семьей) неожиданно попали на лесную речку Пижанку, и поставили там на пологом песчаном берегу две палатки ярко-оранжевого цвета, какие-то совершенно чуждые окружающей нас природе, где уже преобладали мягкие полутона увядания.
Помнится, этот день был суматошный и веселый, какой-то удивительно длинный от чередования разных дел и привыкания к новой среде обитания. Мы все вместе ловили рыбу, переходя по берегу, густо заросшему осокой, от омута к омуту, от одной манящей заводи к другой. Мне почему-то казалось, что в следующем месте клев будет лучше, рыба крупнее.