Со школьных лет она льнула к моему брату – живому, сильному, краснощекому – полной для неё противоположности, а он никак не мог от неё отделаться, во всем ей уступал, прослушивался к ее советам, смотрел на неё обожающими глазами. Она же всегда держала его у невидимой черты, как бы на неком расстоянии от себя.
Однажды, случайно, а может быть, и нет, я увидела их вдвоем в школьном парке. Они стояли за кустами сирени (он сгорбленно, она прямо) и было слышно, как что-то смачно посвистывает в узком пространстве между ними, где таинственно падает и поднимается её тонкая рука. Потом я пригляделась и увидела его красные руки, покорно подставленные под удары, а в её кулачке тоненький прутик. Она била его за что-то. Он терпеливо сносил удары.
Неожиданно полет её руки прекратился. Она посмотрела ему в глаза и почти ласково сказала:
– А сейчас ты можешь обнять меня. Ты заслужил. И поцеловать можешь, только один раз.
– Чему только один? – спросил брат.
– Большего ты не заслуживаешь, – со странной улыбкой ответила она.
В тот вечер я долго не могла успокоиться, мне хотелось выложить Саше всё, что я думаю о нем и о Соне. И когда он со мной вдруг попробовал заговорить, усевшись рядом на диване и положив свою теплую руку мне на плече, – я зло отбросила её, разгневанно встала и назвала его идиотом. Он покраснел и недоуменно насупился. Я же энергично ушла к себе, ничего ему не объяснив.
А ещё немного погодя, я решила, что брат ни в чем не виноват, просто у мужчин такая природа. Если они долго томятся в любовной скованности, принимая за счастье случайные поцелуи, то им необходимо разрядиться. А это каждый делает по-своему. Кому-то помогает вино, кому-то тяжелая работа или спорт, а Саша не нашел ничего лучше, как сносить унижения.
Правда с Соней после этого случая я вообще перестала разговаривать. Я старалась не замечать её плоскую грудь, ее худую как палка фигуру с длинной и тонкой шеей, с волосами цвета ржаной соломы, которые никогда не веют даже на ветру, а лежат неподвижно, хотя кажутся легкими. Я старалась не смотреть в её глаза без искорки, но и без глубокой печали. На её выпуклый бледный лоб. И вообще, какая нормальная девушка в шестнадцать лет может написать вот такие стихи.
Не королева, просто женщина,
Брожу по городу одна,
Особой тайною увенчана,