– Вы теперь умрете скоро, – сказал Митя.
– Сущая правда ваша-с. Полагаю, даже нонешней зимой.
– А охотником вы были?
– Нет-с, этого не привел бог. Я у вашего дедушки буфетчиком был.
– Вы о дедушке плачете?
– Ну, что ж о них плакать-с! – сказал Арсенич. – Они, например, еще в сорок осьмом году скончались. Да и прожили по нашему времю немало – восемьдесят семь лет с лишком. Я нонче плакал по поводу блудницы и мученицы Елены, о судьбе ее несчастной…
Из-под печки вынырнула мышь, метнулась было к столу и побежала в темную комнату. Дети проводили ее заблестевшими глазами, потом, облокотившись на стол, опять стали рассматривать глянцевитые рукава Арсенича, жилы на его сморщенной розовой шее.