– Ты, Матвеюшка, вот чего, – прервала его размышления жена Клавдия, – не в бордель же какой-то Дунюшка просится, не вертихвосткой хочет стать. Она ж за нас молиться будет. Грехов на нас целый воз да две тележки. Не отмолим мы их, не сможем.
– Это почему же не сможем! – вскинулся Матвей Пляханов.
– Не той закваски!
– А кто ж это заквашивает так, что одни могут отмаливать грехи, а другие нет?
– Сам знаешь Кто.
Подумал-подумал отец семейства и, встав, взял из божницы икону Христа Спасителя, подошел к дочери и сказал:
– Мать права, только Господь решает, кому в монастыре быть, а кому детей рожать. Я же благословляю тебя побыть в монастыре, подумать… И помни, что путь к мирской жизни тебе не заказан.
– И я благословляю, – украдкой смахнув слезу, промолвила Клавдия. – Только сходи сначала к юродивому Матюше, пусть он подскажет, в какой монастырь ты должна поступать.
* * *
Великим постом, синим, мерзлым днем Дуня встретилась с тульским юродивым. Поговорила. Он вывел ее на улицу и вдруг лег на льдистую дорожку по направлению к городу Михайлову, и сказал:
– Туда тебе дорога.
И Дуня поняла, что ей предстоит поступить в Михайловский Покровский женский монастырь.
Собрала ей мама небольшую котомочку, и отправилась молодая красивая девушка в путь-дорогу.
В обители ее приняли радушно. Игумения Елпидифора назначила послушание у самой строгой монахини.
– Для духовной пользы, – сказала она Дуне, – надо научиться превозмогать себя.
Новая насельница старательно исполняла наказ игумении. Порхала по монастырю словно птичка. Прислуживая престарелым сестрам, носила им в кельи дрова, воду, стирала белье. Отличалась добрым нравом, кротостью и трудолюбием. Много молилась.
– Молитва и труд от греха берегут, – часто говорила она.
Особенно любила послушница Евдокия молиться у чудотворной иконы Богородицы «Взыскание погибших», которая находилась на столпе Никольского придела Покровского собора. Написали ее по желанию юродивого иерея Феофилакта. Однажды Евдокии рассказали о ней удивительную историю. Когда эту икону передали Феофилакту, он зашил ее в холстину, потом в другую, потом в третью. Для лика Богородицы вырезал в холстине круг, да так и поставил икону в своей келье, в селе Новопанском. Когда же спросили его, почему он в три холстины икону зашил, юродивый ответил: