Всю неделю группа репетировала в гараже, пытаясь сыграться и стать единым организмом «Black Diary». Сама Алекс почувствовала себя частью команды с первого аккорда. Дорнану по большому счету было всё равно. Он играл в телефоне в стрелялки, удобно устроившись перед своей установкой и закинув ноги на бас-барабан. Эдди пил пиво, растянувшись вдоль сцены. И только Морган всё еще был ею недоволен. То быстро, то медленно. То низко, то высоко.
– Ты в ноты, вообще, собираешься попадать? – орал он на неё, снова и снова прогоняя по одному и тому же куплету.
Мокрой от напряжения ладонью сжав микрофон, Алекс строго следовала указаниям, пытаясь довести голос до идеала, обозначенного Морганом.
– Стоп! – кричал он в исступлении. – Что это за тональность? И объясни мне, детка, это я должен играть так, чтобы подстроиться под тебя или ты начнешь петь как требуется?
Первым сдался Дорнан.
– Ребята, вы можете остаться здесь на ночь, а меня моя мадама ждет дома. У неё планы. Или мы играем. Или досвидос, амигос.
– Я не понял, Дорни, – пожал плечами Морган. – Ты хочешь её выпустить на сцену без прогонки? Мы обосремся в пятницу в «Пламени». Она сырая.
– Не сырая, а самобытная, – подал голос Эд, шумно отхлебнув из банки.
– И где это мы таких умных слов понахватались? – саркастично спросил Морган, обведя взглядом одногруппников. – Давайте всех неудачников заберем в свою команду? Называйте вещи своими именами. Она неудачница. Она не может сделать то, что от неё требуется.
– Так ты объясни! – взорвалась Алекс. – Я не могу услышать, что там звучит в твоей голове!
– Надо петь так, как пела прошлая солистка.
– Я не Вайлет. И никогда ею не буду, – холодно ответила Алекс.
– Оставь её в покое. Она вольет в наши старые песни новую жизнь. Мы будем играть как раньше. А зазвучим иначе, – предложил Дорнан отличное решение и убрал телефон в карман, приготовившись отстаивать своё мнение.
Он наклонился над барабанной установкой и внимательно посмотрел на Моргана.
– Пять лет мы не меняли репертуар. Целых пять лет, братан. Нам нужен глоток свежего воздуха.
Молча Морган смотрел Дорнану в глаза, пытаясь принять его точку зрения. Наконец, он перевел взгляд на Эда.
– Ты чего молчишь?
– Я с ним согласен, – поддержал тот точку зрения барабанщика и провел медиатором по струнам, подкрепив свои слова соло из знаменитой на весь мир гитарной партии.