Омер прошел, но никаких известий от отца мы не получили. До нас доходили слухи о пиратах, захватывавших корабли в Тирренском море, о легендарном генуэзском корсаре, любившем отрезать уши у своих жертв, из которых потом парусных дел мастер сшивал ему пояса. Евреев, попытавшихся покинуть Испанию, ограбили и забили до смерти рьяные подданные короля Фердинанда и королевы Изабеллы. Особенно старались те, кто был должен им денег. Кто-то погиб в горах, когда им отказали в крове и пропитании селяне. Мы слышали о синагогах, превращенных в склады, и о фермерах, выгонявших своих свиней пастись на наших кладбищах.
Однако мама твердила мне, что нет никаких доказательств. Кто-нибудь видел свинью на нашем кладбище у подножия Серро де Паломарехос? А я заметила рулоны тканей или бочонки с соленой сельдью в синагоге? Кто-нибудь столковался с корсаром с поясом из человеческих ушей? Кто находил искалеченные тела на морском берегу или замерзшие останки на горных тропах? Никто, разумеется, потому что ничего этого нет. Король и королева объявили амнистию до конца омера, и до тех пор евреям в Испании по-прежнему ничего не грозит. Отец же с мальчиками наверняка добрались до Рима и готовят новый дом для нас с еще более яркими гобеленами на стенах и большим фонтаном во дворе.
Наш дом казался пустым и молчаливым, особенно по ночам, когда я лежала в кровати, прислушиваясь к сверчкам и тихой материнской поступи. Мама вышагивала по коридорам, надеясь, что вот-вот придет долгожданный вызов, и, вероятно, опасаясь встретиться с призраками там, где когда-то играли ее сыновья: на конюшне с их любимыми лошадьми, или в большой комнате, отданной им под спальню, где по-прежнему слегка попахивало мальчишеским по́том. И вот однажды, ближе к вечеру, когда я еще не совсем отошла от сиесты, мама велела мне подняться и надеть как можно больше вещей, несмотря на жару. Я уперлась, не желая надевать зимнюю накидку, тогда она сама укутала меня в нее и застегнула под подбородком. Мы отправились на конюшню позади дома, где я с изумлением наблюдала, как мама седлает лошадь, ловко справляясь с пряжками и ремнями. Я даже не предполагала, что она умеет это делать. Мама перекинула через спину животного несколько седельных мешков, усадила меня верхом и повела лошадь вокруг дома к парадной двери. Там она задержалась на секунду, чтобы снять с притолоки мезузу