Шампанское тихонько шумит в голове.
Вынимаю из прически шпильки и невидимки, снимаю парик и вешаю его на ширму так, чтобы фотограф понял: процесс пошел. Молниеносным движением достаю из сумочки телефон.
Набираю сообщение: «Я ухожу!»
Ответ приходит через несколько секунд.
«Два часа! Любой ценой!»
«Нет!»
«Жизнь или смерть».
Чертыхаюсь про себя и прячу телефон. Эй, конечно, блефует. Не могу представить ситуацию, при которой мое присутствие здесь стало бы вопросом его жизни или смерти.
— Раздевайся, — приказывает фотограф.
У меня мутнеет в глазах. Смотрю на свою руку: я так сильно зажала шпильку, что она вот-вот проткнет кожу. Но это почти оружие, я могу защищаться.
Я вздрагиваю, когда на ширму внезапно обрушивается черный кожаный плащ. А на него — нижнее белье рубинового цвета и чулки с подвязками.
— Одевайся — и на подиум.
Смотрю то на сумочку, в которой спрятан телефон, то на белье. То на сумочку, то на белье.
Возможно, Эй блефует. А если нет? Если то, что он делает, действительно вопрос жизни или смерти?
Осталось сорок минут.
Потом я вычеркну его из своей жизни.
Больше никаких заброшенных строек и никаких долгов.
— Свет готов! Камера тоже, — доносится из глубины студии.
Ледяными пальцами стягиваю с себя колготки.
Отрываю этикетки от белья. Застегиваю плащ на все пуговицы. Прячу шпильку в карман плаща. Выхожу из-за ширмы.
Фотограф сканирует меня взглядом: от макушки до пяток. И закрывает дверь студии на ключ.
На ватных ногах становлюсь в центр подиума. Щурюсь от света лампы, который бьет в глаза.
— Расстегни верхнюю пуговицу. — Стропилов делает несколько пробных фото.
Медлю.
Тогда он подходит ко мне — так близко, что я невольно опускаю голову. Упираюсь взглядом в объектив фотоаппарата, висящего у него на шее.
Несколько секунд Юрий стоит не двигаясь, и я могу лишь догадываться, что у него на уме. Потом спокойным, четким движением прячет мои волосы под ворот плаща. Немного его встряхивает, чуть взъерошивает мою прическу. Рывком расслабляет пояс, расстегивает верхнюю пуговицу, еще одну. Я невольно прикрываюсь руками.
— Отлично! Руки не убирай.
Стропилов приподнимает мне подбородок. У меня не остается другого выхода, кроме как встретиться с фотографом взглядом. От этого волнительно и страшно. Страшно больше.
Наконец, Стропилов отходит на несколько шагов.