Еще дважды за день ему пришлось отбиваться от местной живности.
Один раз на него не понятно по какой причине начали садиться
местные бабочки. Целый рой их. Пришлось спасаться бегством. А
второй раз, во время привала и перекуса, на шею шлепнулось какое-то
насекомое, тут же укусив так больно, что негостеприимный лес во
второй раз услышал отборную инопланетную ругань. Но все это было не
сравнить с атакой червя.
Ближе к вечеру в одном из деревьев он обнаружил глухое дупло, в
котором свободно могли бы разместиться и трое тридцать седьмых.
Здесь и решено было отдохнуть и поспать, заткнув вход своим
рюкзаком. При свете фонарика он быстро перекусил и почти сразу
вырубился от усталости.
Проснулся тридцать седьмой глубокой ночью от сильной боли в
ноге. Он включил фонарик и аккуратно освободил рану от комбинезона,
шипя и тихо ругаясь, когда было больно. Рана посинела и распухла.
Тут и без медицинского образования понятно, что все не в порядке.
Видно, все-таки попала какая-то инфекция. Сокрушаться не было
времени. Поразмыслив и оценив оставшееся расстояние, тридцать
седьмой решил выдвигаться. Ведь состояние ноги может и ухудшиться,
поэтому пока он может идти, — нужно идти. А там, он надеялся,
бумбры помогут очистить рану.
Деревни бумбров он достигнет рано утром, но уже по светлому.
Сориентировавшись по карте, тридцать седьмой решил сделать
небольшой крюк — в стороне находилось озерцо. Уж очень хотелось
посмотреть на себя, а ничего, похожего на зеркало, в его тревожном
рюкзаке, естественно, не было. К слову сказать, деревня
располагалась совсем недалеко от озерца, оно и понятно — где озеро,
там и рыба. А это пропитание для жителей. Да и помыться можно не
напрягаясь. И постирать. В общем, обществу, далекому от изобретения
водопровода, озеро помогало решать массу бытовых проблем.
Заняв разум рассуждениями о возможностях жизни в условиях
примитивных технологий, он и протопал, заметно прихрамывая, около
двух часов, подойдя к озеру, когда как раз начало светать.
С ровной водной глади на него смотрело узкое худощавое лицо
гуманоида со светлой кожей и светлой шевелюрой на голове. Такой
телесный архетип был довольно распространен в местной галактике,
однако именно этот вид тридцать седьмой никогда не встречал.
Ровный нос, утонченные черты лица, длинные брови и на удивление
остроконечные уши. Немного уродски, как показалось тридцать
седьмому, но в принципе, сойдет. Внешность в целом по галактике не
броская, тем более сам он родом совершенно из другого мира.
Негуманоидного. Ну теперь вот придется пожить с двумя руками и
ногами. Что пока не очень-то привычно, все таки проснувшиеся
рефлексы из прошлой жизни настойчиво требуют конечностей побольше.
Однако, жизнь в бестелесном состоянии многому научила тридцать
седьмого. Тело — не более, чем оболочка. Сущность, она внутри. И
это и есть то, что мы называем «я».