Единственное новшество – это оказалась тупиковая расселина. Экспедиция вышла как раз к ее окончанию: почти идеально круглой заводи диаметром метров сто пятьдесят. Почти точно в центре покачивался торец металлического цилиндра, увенчанный длинным узким конусом. Больше ничего заслуживающего внимания в этой местности не было.
– Буй! – Снежок сообщил то, что и без него было очевидно. – Тот мужик, наверное, отсюда пришел!
– Если так, то слишком быстро скопытился – не успел толком отойти. Вряд ли отсюда, – предположил Туча и довольно добавил: – Глубокая расселина – то, что нам надо.
– А где ты видел мелкие? – хмыкнул Бродяга, спускаясь к воде.
Макс последовал за ним, с наслаждением намочив голову. Вода была не холодной, но все равно несравнимо лучше того почти горячего компота, в который ее нагревало на мелких местах. А уж про сковородки скальных выступов из рыхлого, крошащегося в коралловый песок и крошку камня не хочется даже вспоминать.
– Про этот буй небось никто не знает, – с намеком заметил Снежок.
– Так не бывает. – Макс покачал головой. – Если он рабочий, то люди здесь часто появляются.
– Я не о том. Здесь ведь невозможно выжить. Только в расселине еда, но там с голыми руками делать нечего, а на мелях ничего хорошего нет, кроме колючек: слишком жарко. И пресной воды нет. Кто попал – тот пропал. Я вообще-то о том, что если тут барахло падало, то никто его унести не мог.
Макс, поднявшись, оценил темную синь разверзавшейся под ногами глубины и спросил:
– Хочешь понырять?
– Не. Ты что. Тут метров тридцать, если не больше.
– Значит, умываемся и в лодку. Пойдем на веслах… наконец.
– А берега обшарить? Никто ведь не живет здесь – плавающее добро могло на камни выбрасывать волнами.
– Некогда нам. И так кучу времени убили.
Дина, прижав ладонь ко лбу козырьком, уставилась на воду и неуверенно произнесла:
– Там, на буе, тряпка какая-то. А может, и нет. Плохо видно.
Макс, подняв бинокль, убедился, что она права:
– Да. Что-то красное из-за конуса выглядывает. Ладно, давайте туда сплаваем, а затем уже по расселине пойдем.
Никто, разумеется, не возразил: всем было интересно, да и не стоит спорить с командиром без серьезного повода.
То, что издали казалось бесформенной тряпкой, оказалось зимней курткой. Детский пуховик красного цвета. Ветром его не сдуло чудом – он ни на чем не держался, но при этом было понятно, что лежит здесь далеко не первый день.