Я отрицательно мотнула головой.
– Дай хоть воды налью.
– Значит, ты не гедонист?
– Нет, – Миша улыбнулся.
– Простите, конечно, а кто такой гедонист? Кстати (бармен резко повернулся ко мне) звучит так же, как и слово лапидарный на прошлой неделе: словно пощёчина. Слева – гедонист, справа – лапидарный.
– Тот, кто делает всё ради удовольствия, – отозвался Миша.
– И ты хочешь сказать, что ты не гедонист.
– Именно так и говорю вовсю, – официант медленно поглаживал бороду.
– Но матрас у тебя в комнате есть, да и сама комната имеется. Зачем же ты искал вариант получше, нет? Не так?
Мне поставили стакан воды.
– Это другое.
– Ну объясни.
– Скажем, это база, мне нужен матрас для жизни, а не для удовольствия.
– Извини, но когда ты спишь, тебе приятно, удобно – это ли не гедонизм?
– Отстань, – Миша рассердился.
Я представила, как сегодня он возвращается в коммуналку и выбрасывает матрас.
– Ну а подстригся ты зачем? Не для себя любимого?
– О вас забочусь – не хочу расстраивать, – буркнул Миша.
– В той или иной мере все мы гедонисты.
– Если бы я таковым был, остался бы в Осколе.
А я гедонист? Да.
Мне нравится себя такой ощущать? Вполне.
Всю свою жизнь не отказывала себе в сладком. Моя кровь – поток молочного шоколада, тело – сплошной бисквит. Так как я состою из сладкого, мне постоянно нужна подпитка, мой наркотик, и я активно его ищу. Сегодня бар не мог дать мне большего.
Я встала.
– Спасибо, друзья. До скорого.
Четыре часа утра. Двое стоят на улице перед входом в бар. Он курит. Она переминается с ноги на ногу – холодно. Напротив них – Спас-на-Крови, повсюду снежинки. Их место было подсвечено фонарём, свисающим с козырька крыльца. Тускло, но разглядеть лица друг друга можно было, и даже уловить детали некоторых черт.
Вчера на улицу выскочила сумасшедшая голая весна – её ждали, но она оказалась не готова, и когда кто-то донёс на такую шалость, девушка скрылась со сцены, и вернулась представительная зима, успевшая доконать даже детей.
Вчера всё растаяло, ночью всё сковало льдом, а сейчас мягким снегом природа запорошивала все опасности, создавая иллюзию спокойствия, и даже больше того скажу – блаженства. Пару раз девушка поскользнулась и чуть не стукнулась бедром о припаркованную тут же машину. Он не пытался помочь ей, поддержать за локоть, нет. Изначально двое договорились, что девушка может не только стоять самостоятельно, но ещё и жить, и дышать, и говорить, и забывать многое, и её это устраивает.