Впереди был лишь трепет лета –
Море Черное, море света,
Было нежности наважденье –
Растворение наше в нём.
Мы тогда были впрямь бессмертны.
Были сыты любовью, как боги.
И парили с тобой в поднебесье –
Поднимал нас туда восторг…
Жажду счастья, как жажду жизни,
Ощущали с тобой невинно.
Вот ты с облака ноги свесил –
Это помню я до сих пор.
Я безмозглый пройдоха, отчаянный враль.
Иногда хохочу по-дурацки.
Но готов идти в самый заброшенный край,
Чтобы слушать там песни и сказки.
Собираю я в памяти города,
Переулки, просёлки, пролески.
Денег вот накопил и съездил туда,
Где увидел бесценные фрески.
Ах, какое царит торжество
В этих дивных покинутых храмах,
Где со стен – пережившие столько веков –
Лики смотрят в подтёках и шрамах.
В чистых взорах – сама первозданность добра,
Излучающаяся поныне.
Невозможно, греховно и страшно солгать,
Исповедуясь перед святыней.
Там в тиши воплотилась вселенская скорбь.
Величаво тех сводов молчанье.
И хранят они вечно загадку – любовь,
Хранят в тайне судьбу мирозданья.
Изящный профиль, глаз озёра.
Прозрачный шарф пал на плечо.
Такого нежного укора
Не видывала я ещё.
Дрожащих губ чуть внятный лепет.
Гнев и мольба – прощенья нет.
Как разгадать сквозь тьму столетий
Тот упоительный секрет?
Не стоит даже обольщаться.
Никто не сможет научить
С такой тоскою улыбаться
И так возвышенно грустить.
На клеёнке – озеро. Лебеди плывут.
Сгорбленным чертогом навис особняк.
И цикады громко плачут и поют.
И под пышным деревом – скамья.
Широко распахнуты глаза
Девушки, что на скамье сидит.
К ней с букетом роз подходит граф.
И луна таинственно блестит.
Душераздирающая муть,
Роковые страсти под луной –
в доме, где убогим был уют,
звали чудной сказкой в мир иной.
Беспросветной бедности укором
и мечтой её преодолеть
был для нас клеёнчатый тот коврик
С пошлою экзотикой своей.
Шутка о скорбном известии
Тебе, наверно, весело
Чирикать мне о том,
Как юную невесту
Привёл в свой новый дом.
Что, как царевна спящая,
Тебя она ждала,
И как она изящна,
И как она мила.
Что счастливы вы вместе.
Восторгом взор пылал…
Но я столь скорбной вестью
Убита наповал.
«С утра лил дождь. Он рвался в окна…»
С утра лил дождь. Он рвался в окна
И грохотал по скатам крыш.
Лес почернел. Земля намокла.
Душа в потёмках. Ты молчишь.
Твоё молчанье – наказанье.
Знать, велики мои грехи,