Наконец, порядком угоревшие техники
рапортовали об окончании подготовительной фазы. Минивэн тут же
тронулся с места, направившись в точку входа. Располагалась она в
глухом закутке позади промышленного склада. Одному из спецов
пришлось изобразить из себя покупателя, раскошелившись на пару
тяжеленных ящиков всяческой хозяйственной ерунды. Зато машину
внутрь пропустили без проблем.
В отличие от того же крематория,
живая охрана здесь отсутствовала, а с бездушной электроникой вполне
успешно справлялись спецсредства. Хоть на это «Крокусы» не
поскупились.
Как только наш транспорт остановился,
бойцы мигом высыпали наружу, укрываясь за высокими штабелями
строительных материалов. Я выполз последним, с удовольствием размяв
затёкшие конечности. В руках покоился короткий тактический дробовик
– самое то с моими вечно подрагивающими руками. Из такого на
короткой дистанции легче попасть, чем промахнуться, в чём кое-кто
уже успел убедиться лично.
Ребята Цоя предпочли всё те же старые
добрые «Вихри» с глушителями. Один только Стриж, руководивший
расчисткой коллектора, оказался вооружён штатным пистолетом. Но
это, скорее, от нехватки рук. На нём и так немало всяческой
аппаратуры висело, и в бой он не собирался.
Освободившиеся спецы шустро заняли
наше место в минивэне, а изображающий покупателя агент вместе с
работниками торговой точки направился в противоположный конец
склада подбирать ещё что-то из ненужного. Пока всё шло по плану –
сигналов в службу охраны не поступало, и вокруг царила сонная
тишина буднего дня.
Свинцово-серое небо снова принялось
ронять редкие хлопья рождественского снега, но сюда, под сплошной
высокий навес из металлопрофиля его практически не заметало.
Стараясь ничем не бряцать, мы по одному начали спускаться в
тоннель. Меня от нетерпения уже потряхивало, но спешить в таких
делах не стоит, меньше потом следователи смеяться будут.
В целом, я понимал, почему агентство
до поры не стало привлекать слуг закона – от них будет больше
вреда, чем пользы. Деятельность «Призраков» не могла
существовать без прикрытия откуда-то сверху, иначе их бы давно уже
раскрыли. И ничего из того, через что мне пришлось пройти, не
произошло бы…
Пусть я давно уже устал злиться на
извечно слепую Фемиду, зубы сами собой заскрипели от плохо
сдерживаемой злости, а на скуле заныл плохо заживающий рубец.
Сколько у меня ранений до этого было – не перечесть, но этот шрам
являлся самым болезненным из всех.