- Этот крест… откуда он?
- Отцов.
- Да? – Кубин с интересом на меня посмотрел. – А можно…
посмотреть?
- Можно, - пожал плечами я. Однако снимать его не стал, мало ли
чего подумают? Вроде как крестик никогда не снимали. Вообще. Матвей
Власович подошел ближе, чуть приподнял крест, рассматривая его,
затем повернул…
- Матерь Божья! – воскликнул Кубин. – Это же…
- Что?
- Вот, Володя, буквы, - и он показал на уже виденную мной
надпись – «кнж сн влхтг хрн iсхс».
- Я их видел, только так и не понял – что за шифр такой.
Когда я искал инфу по интернету, то просмотрел множество сайтов
по религии и символике, но ничего похожего не нашел, разве что
четыре последних буквы смог расшифровать.
- Это читается так – княжьего сына волохатого храни Иисус
Христос!
Какого княжьего, да еще волохатого? Смотрю на Кубина – тот тоже
в некой прострации. Вокруг картина – к нам едет ревизор. Опять
испуганный взгляд Софьи, в глазах парней лишь восторг и… что-то
еще.
- Власыч, - тихо шепчу я старику, - поясни мне – что все это
значит?
- Дело в том, Владимир Иванович, - вдруг чересчур официально
произнес Кубин, - что такой же крест у боярина Владимира
Дмитриевича. А волохатый сын – означает сын Велеса.
Мысли спутались. Без пузыря не разберешь. Взял с телеги
разгрузку и из кармана выудил фляжку. Сделал пару глотков, а Кубину
сказал:
- Власыч, давай об этом позже. Умоюсь, оденусь, а там… - и
остервенело почесал плечо. Комарье тут злющее, успели на моей спине
пирушку устроить.
- Да-да, конечно.
Матвей Власович взял короб с водой и начал лить тонкой струйкой.
Наскоро умывшись, растерся куском ткани и начал облачаться в
древние наряды.
Надел штаны из тонкого и мягкого войлока с кожаными вставками,
рубаху с широким воротом и просторными рукавами. Сапоги оказались
чуть великоваты, не смотря на мой сорок третий размер. Проблему
решил просто, оторвал немного ткани и, под одобрительный хмык
старика, намотал как портянки. А что, хоть и чересчур мягкая
подошва, но удобно. Кубин предложил широкий парчовый кушак. Однако
я сначала нацепил бронежилет. Будет вместо поддоспешника. Надел еще
одну рубаху, а затем настал черед кушака.
Жаль, зеркала нет. Полюбоваться бы, может, я по-идиотски
выгляжу, однако Кубин только языком цокал. Что ж, доверимся вкусу
аборигена. В завершении сверху легла трофейная кольчуга, опоясался
ремнем и нацепил трофейную же саблю. Единственный шлем сидел бы на
голове как царь-колокол, так как подшлемник я выкинул сразу – вонял
он невыносимо. Еще полагалась ермолка, но в куче её не нашлось.
Кубин немного подумал, а затем оторвал от того же рулона длинный
кусок, и навертел на моей голове что-то наподобие чалмы. Шлем сел
как влитой.