– Я люблю современные мультики!
– А я тебе о чем!
– И вовсе там нет ничего такого!
– Очень даже да! Вспомни ту таитянскую принцессу и ее широченного полубога-ястреба – я тебе хоть сейчас загуглю миллион подобных роликов. Пишешь "азиатская малолетка и огромный черный…"
– Хавьер!
– Поспорим?
– Нет.
– Разумное решение. Я режиссер, мне лучше знать.
– Ты извращенец.
– Не без этого. Но согласись, есть что-то развратное в этом его крюке…
Я сдалась и рассмеялась. Невозможно было спорить с Хавьером, когда он был таким. Гораздо больше хотелось его целовать, что я и сделала с превеликим удовольствием.
– Полинезийская, – пробормотала я той же ночью, внезапно на границе сна кое-что вспомнив.
– Что? – Хавьер отложил телефон и повернулся ко мне.
– Моана. Не таитянская принцесса, полинезийская, с островов Бора-Бора, я книжку читала.
Хавьер фыркнул от смеха и погладил меня по голове:
– Оставила-таки последнее слово за собой.
– Ага, -я удовлетворенно кивнула, но уже во сне.
Мы больше не возвращались к этому разговору, но идея пустила корни и несколько последующих дней, разбирая завалы вещей, я ловила себя на мысли, что у в голове начинает выстраиваться стройный скелет истории. И когда однажды в третьем часу ночи я резко, без перехода, проснулась от снедающего меня вдохновения, я знала, какой будет первая строка.
(Примечание автора: первым моим читателем стал, конечно же, мой муж. «Конечно же» означает не то, что он всегда мой первый читатель – как раз нет, но сами понимаете, читать больше было некому, а обратная связь необходима любому автору… Я не поленилась записать все его не всегда самые добрые (и не всегда самые умные) комментарии и, если вы вдруг хотите читать эту историю вместе с Хавьером – обращайте внимание на сноски)
Дама червей
– Ты не должна выходить из комнаты ни под каким предлогом. – лицо моей матери было строгим и непреклонным и не оставляло ни малейшей лазейки.
–Но мама! Трое суток! Что я буду делать взаперти, одна, целых три дня? Это несправедливо! Я приехала на неделю на каникулы не для того, чтобы прятаться в собственном доме!
Веледа смягчилась. Немного. Присев рядом со мной на кровать, она взяла меня за руку.
–Шелена. Шел, милая, послушай меня и отнесись к моим словам очень, очень серьезно. О принце идет дурная слава. Он и его свита не пропускают ни одной юбки: им все равно, красавица или простушка, скромница или распутница, горничная или знатная дама. А ты так юна, свежа и прекрасна. Я не хочу, больше всего на свете не хочу, чтобы он или кто-то из его испорченных дружков тебя увидел. Ты понимаешь, о чем я?