.
Я бы хотел лишь описать, как люди приходили со своими проблемами. После перечисления симптомов начинался анализ. В то время проф. Менегетти давал нам немного времени, чтобы мы сориентировались в отношении диагноза, но из-за недостатка наших компетенций эти усилия были скорее бесполезны, потому что было сложно выявить и описать специфическую причину с обычными академическими знаниями. Потом Менегетти принимал решение о вмешательстве и в присутствии группы обозначал пациенту диагноз и инициировал изменение личности больного, основанной на неполноценности и страхе. Все это с большой простотой, так что в дальнейшем лечение казалось даже банальным, предрешенным, но этого было достаточно, чтобы показать нашу слепоту в способе действия.
Во время работы со случаем проф. Менегетти одновременно проводил для нас дидактическое обучение, и я должен сказать, что и все пациенты пользовались этим моментом майевтики, потому что с ними обращались как с умными людьми.
Слушая его объяснения, я не отдавал себе отчета, что рождается онтопсихологическая теория в клинической области. Когда впоследствии я решил изучать онтопсихологию, я вновь переосмыслил эти сцены и действия того, столь важного периода обучения. Описать те случаи сейчас практически невозможно, потому что это потребовало бы много времени и невероятных усилий с моей стороны, но вкратце могу сказать, что интервенция проф. Менегетти всегда была терапевтически результативна: после «терапевтической хирургии» человек менялся, выздоравливал, у него исчезал симптом, и потом уже нашей задачей было продолжить, поддерживая это изменение и препятствуя неизбежным моментам регресса, возвращению старых привычек и сопротивлению клиента.
Каждому через точное действие демонстрировалась собственная точка внутреннего отклонения, которая была бессознательной, но в отношении нее проговаривание исторической ситуации оказывало глубокий терапевтический эффект. Кроме того проф. Менегетти давал некоторые очень практические и простые советы в отношении стиля жизни пациента, и мы, ассистенты, должны были лишь содействовать их реализации.
Постепенно я заметил, что в то время как происходили позитивные изменения в тех, кому я помогал, что-то менялось внутри меня: менялся я сам. Я заметил, что этот человек мог придать функциональную способность другому, восстановить осознание реального положения вещей и возможность реализовать свои инстинкты упорядоченным образом.