– Давай-ка что-нибудь отсюда снимем, – сказал Гензель сестре, – и у нас будет Благословенная трапеза. Я хочу съесть кусок крыши, Гретель, а ты съешь кусок от окна; оно, должно быть, сладкое.
Гензель встал на цыпочки и отломил себе немножко от крыши попробовать на вкус, а Гретель совершенно случайно наступила на ломтик и ломтик хрустнул. И вдруг из горницы раздался тоненький голосок:
– Кто домик мой кусает,
Хрустит да подгрызает?
А они в ответ:
– Это лишь ветер,
Да небесные дети, – и дальше принялись есть, стараясь не хрустеть. Гензель, которому крыша показалась очень вкусной, сорвал с неё кусок побольше, а Гретель, выдавив себе кругленькое сахарное оконце, присела на корточки и уже совсем воспряла духом, как вдруг отворилась дверка, и из дома, опираясь на клюку, выползла сморщенная старушка. Гензель и Гретель испугались так сильно, что у них аж из рук всё попадало. А старушка покачала головой да сказала:
– Ох, милые детки, что же вас сюда принесло? Заходите лучше внутрь, да оставайтесь у меня, не пожалеете.
Взяла она детей за руки и повела их в домик. А там вкуснятины – видимо-невидимо: и молоко, и сахарные пончики, и яблоки, и орехи, чего только нет! А ещё в домике стояли две кроватки, покрытые белоснежными перинами, и когда, основательно подкрепившись, детки легли почивать, показалось им, что попали они в рай.
Но старушка дружелюбной была только с виду, а на деле была злой ведьмой, что подстерегала маленьких детишек и пряничный домик построила специально, чтобы их приманивать. Когда дитя попадало под её чары, она его умертвляла, варила и ела и это был для неё праздник. У ведьм красные глаза и они очень плохо видят вдали, но у них звериное чутье, и так они загодя замечают, когда подходят люди. Когда Гензель и Гретель только вошли в её владения, она злобно расхохоталась и издевательски проскрежетала:
– А вот и моя добыча. Уж эти-то от меня точно не ускользнут!
Рано утром, когда дети ещё не проснулись, она встала и, взглянув на их красивые спокойные личики да румяные щёчки, пробормотала себе под нос: "Хорошей они будут трапезой…". Взяла она Гензеля своими костлявыми руками, отнесла его в хлев, да и посадила его там в клетку. Ему хотелось кричать, что есть сил, да всё без толку. Потом пошла она к Гретель, встряхнула ее посильнее и гаркнула: