– Не могу я больше этого выносить, мне нужно быть там на охоте; быстро я никому там не достанусь! – а сестрица плакала да приговаривала:
– Вот убьют они тебя, да останусь я здесь одна-одинешенька, всеми покинутая… Не пущу!
– Тогда я здесь умру со скуки, – заупрямился оленёнок, – а ежели услышу я звук охотничьего рога то, думается мне, буду я здесь скакать как на иголках!
Ну что же такое сделать, открыла ему сестра дверь с тяжёлым сердцем и братец, здоров и весел, поскакал в лес. Как заприметил его король, так приказал своим егерям:" Гоните его весь день до самой ночи, но ни в коем разе не пораньте!". Как только зашло солнце, король сказал своему егерю:" Теперь пойдём, покажешь мне этот домик в лесу, " – и когда они подошли к дверце, постучался король и позвал:" Милая сестрица, впусти меня! ".
Открылась дверь, король вошёл в горницу, а там стояла девушка, краше которой он в жизни не видел. Испугалась девица, когда увидела, что вместо её оленёнка в горницу вошёл мужчина золотой короной на голове. Но король выглядел дружелюбно; протянул он ей руку и спросил:
– Хочешь ли ты пойти со мной в мой замок и стать моей любимой женой?
– Да, – ответила девушка, – только со мной должен быть оленёнок, я его не покину.
Сказал тогда король:
– Пусть он будет с тобой рядом всю жизнь и никогда не потеряется.
Тотчас же прибежал оленёнок, повязала сестрица ему верёвку, взяла её в руку, и пошли они вместе из домика.
Посадил король красну девицу на коня и повёз её в замок, где у них была пышная свадьба, и стала она королевой, и жили они вместе счастливо долгое время; оленёнка же холили и лелеяли, и резвился он в саду, что вокруг замка. А злая мачеха, по чьей милости детки сбежали в лес, не помышляла иначе, чем так, что сестрицу в лесу разорвали дикие звери, а братец, обратившийся оленем, убит охотниками. А как услыхала она, как они счастливы, да как им хорошо живётся, зашевелились в её сердце зависть да злоба и не давали ей покоя, и не было у неё более мыслей, кроме как принести им обоим ещё несчастья. Да ещё и родная дочь, страшная как смертный грех, к тому же одноглазая, принялась упрекать:
– Она-де королевой стала, а ведь такое счастье должно было мне достаться! -
– Тише ты! – цыкнула на неё старуха и, довольная, добавила, – когда придёт время, всё будет в наших руках.