Прекрасно понимая, что, если вмешаюсь, встречи с полицией не избежать, я попытался вспомнить, нет ли у меня при себе чего-либо запрещенного? Вроде бы нет. Ради разнообразия, я сегодня не собирался воевать с подземными тварями или срывать ритуал древних магов, так что и в машине было чисто, и на теле никакой «запрещенки» не было, и даже моя «Анаконда» была заряжена обыкновенными патронами. Самыми обычными «Магнум .44», пули которых, с небольшого расстояния, гарантированно пробивают минимум четыре ряда дюймовых досок. Самое то для невменяемого орка.
Потянув револьвер из кобуры, я шагнул вперед.
– Эй ты, дубина серокожая! А ну брось его! – палить в Высшего без предупреждения было чревато последствиями, хлопот потом не оберешься. А вот если я сначала честно скажу ему, что разворочу его тупую башку, если он не прекратит безобразничать, и это будет запечатлено многочисленными камерами зевак, проблем сразу станет меньше.
– Ты слышишь меня, придурок? Отпусти его, иначе буду стрелять!
Странно, но орк послушался. Вот только, к моему глубокому сожалению, совсем не потому, что решил внять предупреждениям. Сыто рыгнув, он отбросил лепрекона в сторону. Даже со своего места я слышал, как череп ударился об асфальт. Живое тело так падать не может.
Я перехватил револьвер обеими руками и принял позу для стрельбы, однако ни я сам, ни моя пушка, орка не заинтересовали от слова «совсем». Он снова впал в эту свою странную прострацию, уставившись пустыми глазами в никуда.
Вдали раздался вой сирен. Мне уже, было, показалось, что мы спокойно сможем дождаться полицию, которую кто-то все же вызвал, и которая сможет исполнить свою работу самостоятельно, как вдруг орк оживился снова.
На пороге заправки стояла… Хм, как назвать самку лепрекона? Никогда не задумывался, стараясь по минимуму пересекаться с этим хитрожопым народцем. Лепрекониха? Пусть будет так. В таких же смешных ботинках и гетрах, только вместо рубахи, жилетки и шляпки – платье в оборочку и забавный чепчик. Лепрекониха явно имела некое родство с владельцем заправки, ну, или просто первый раз видела, как кого-то жестоко убивают. Ее глаза расширились, став похожими на блюдца, а кожа стала мраморно-белой. Рот открыт в немом крике, и, в целом, вся барышня находилась в полустолбнячном состоянии. Чего нельзя было сказать об орке.