– Что это вообще такое? – терпеливо повторил Чугайстрин вопрос.
Дидько пожал плечами и покосился на нас.
– Ну, девчата, выкладывайте. Оно неслось за вами.
– Мы… – неуверенно начала я.
– Мы встретили Кормильцева с четвертого курса, – ровным голосом перебила Таня. – А потом он превратился… в это.
Чугайстрин внимательно посмотрел на нее, правда, в зеленых глазах скользила некая растерянность. Что ж, его тоже можно было понять.
– Вот так просто взял и превратился?
– А кто мне скажет, что тут вообще происходит? – неожиданно раздался за нашими спинами голос Вий-Совяцкого.
***
В ректорском кабинете я очутилась впервые. Просторно, неуютно и холодно. Почему-то здесь приходило осознание, что я не просто маленькая, а до ужаса маленькая. Получали все: Чугайстрин, Дидько, Таня и я. Правда, с меня особого спроса не было, все же в основном огонь приходился на них. Хорошо хоть заняла место подальше от Вий-Совяцкого. Можно было притвориться предметом меблировки. Из Тани и Чугайстрина вытрясли всю историю уже по второму кругу. Ректор, откинувшись на стуле и сложив руки на животе, слушал их с полуприкрытыми глазами. При этом уж лучше бы смотрел прямо, а то возникало ощущение, что он видит всех сквозь веки.
– Хорошего мало, – тем временем произнес Андрей Григорьевич.
– Мягко сказано, – размеренно произнес Вий-Совяцкий. – Хоть состояние Красавича и нормализовалось, но радости нет. Шаленый не выпустит его из лазарета еще неделю, пока все нормализуется. Но отравленные галушки – это уже ни в какие ворота не лезет!
Я невольно вздрогнула хоть к Савве Геннадиевичу (не Савелию, а именно Савве) относилась очень хорошо, о его методах старшекурсники слагали байки. И ни одна из них приятной и милой сердцу не была.
– А что это был за яд? – тихо спросил Чугайстрин.
Вий-Совяцкий чуть поморщился:
– Цвет отруты. Ее раньше выращивали только в саду нашего университета. Гордость злыдневского факультета. Правда, потом случился инцидент – отравилось несколько ребят, и опыты с отрутой убрали из программы.
Повисла тишина. Вот так информация! Значит, кто-то прознал про отруту, сумел раздобыть и подкинул? Или просто кто-то из своих? От последней мысли стало немного не по себе.
Таня вдруг тяжело вздохнула:
– Павел Константинович, я понятия не имею, что случилось. Этот суп сразу взяла я, но потом есть перехотелось. А Виталик – проглот. – Она неосознанным жестом откинула упавшие на лицо волосы, пропустив их через пальцы.