Лика попросила новый номер «Бурды» и кассету с фильмом «Придорожное заведение». Папа заметил, что фильм этот, скорее, для мальчиков, но пообещал раздобыть. Маргоша очень хотела пять бутылок «Фанты». Ну если не «Фанты», то лимонаду, хотя лимонад можно было купить и в местном гастрономе в деревне. Сошлись на апельсиновой жвачке.
Катя не удержалась, и, хитро улыбаясь, сказала:
– Привези ты мне, батюшка, перышко Финиста – Ясна сокола.
– То есть не цветочек аленький, которого краше нету во всем белом свете, а перышко? – переспросил отец.
– Да. Перышко, – подтвердила Катя. – Ну и еще книжек разных хороших, а то читать совсем нечего.
– Что ж. Задала ты мне задачку, Катеринушка, – засмеялся папа. – Ну, так и быть, раздобуду тебе перышко Финиста – Ясна сокола.
С этим отец уехал в командировку, а, пока его не было, «дочери неразумные» не вняли завету «жить в любви и согласии».
Однажды вечером компания дачных детей, по своему обыкновению, собралась на лавочке возле забора Лики и Маргоши. Поскольку Кате занять себя было нечем, она к ним присоединилась. Вначале пришли только девочки, потом, после вечернего полива огородов, подтянулись и мальчишки. Решили идти на берег реки.
Вечер обещал быть приятным. Лика была в прекрасном расположении духа. Ей представилась возможность «выгулять» новый собственноручно сшитый сарафан. Девочки восхищенно ахали, мальчики завороженно краснели и пытались разными способами привлечь внимание своей «Королевы». Кто-то рассказал действительно очень смешной анекдот, и все долго смеялись. Кто-то небрежно упомянул о возможности посмотреть «Дикую орхидею» (когда родители уедут на работу, а бабка уйдет в гости к подружке). Почему-то Кате было просто хорошо. Лика на самом деле ей нравилась и нравилось то, что в Лику влюблены все мальчишки. Катя считала это вполне естественным, поскольку в Лике было много живой энергии и настоящего девичьего очарования, вот если бы у самой Кати его было хоть чуточку больше…
Компания расположилась на высоком обрыве. Комары и мошки еще не беспокоили, ласточки-береговушки кружились довольно высоко. Солнце опускалось над противоположным берегом. Горизонт розовел, обещая ветер на следующий день.
Издалека послышался треск мотоциклов. Лика сразу же напряглась, и общий разговор расклеился. Местные подъехали на своих чудо-мопедах во главе с героем ликиных грез. Он был на настоящей «Яве», сверкающей хромированными деталями и алыми крыльями. Его звали Михаил, он действительно, как тогда говорили, «косил» под Патрика Суэйзи и демонстрировал загорелые (не перекачанные, а такие, как надо) бицепсы и трицепсы, доверху закатав рукава клетчатой рубашки. Из-под рубашки, завязанной узлом на животе, выглядывала белоснежная майка, пояс перетягивал армейский ремень с блестящей пряжкой, а тугие голубые джинсы были заправлены в «казаки». Это в деревне-то!!! Катя (как, впрочем, и все городские девочки) мгновенно «заценила» прикид. К ее стыду, он не оставил ее равнодушной. Чтобы как-то отвлечься, она начала размышлять, откуда у бедного крестьянина среднерусской возвышенности сапоги американского ковбоя. Возможно, он сын председателя колхоза? А председатель может оказаться и депутатом Верховного совета. А возможно, «Патрик» украл их у кого-то из дачников? Хотя почему сразу украл? Вон и в «Грязных танцах» все плохо думали про Джонни, а Джонни был большим артистом и благородным человеком, хоть и пролетарием.