В. А. Зоргенфрей. 1906 г.
«„Не городской” Блок стал более городским, „Заревой” – более ночным. Воздушный – более земным, рождённым в бытии земли. Сходя в ночь, на землю, ночью рождается он на земле. Теперь уже нет в нём той прежней „заоблачной” грусти вечерней „перекрёстка” и „распутья”, нет „грустящего” ни в нём – ни о нём… ибо вступая в новый круг, он чувствовал себя бодро».
Е. П. Иванов
«Сдержанность манер стала граничить с некоторой чопорностью, но была свободна от всякой напряжённости и ничуть не обременяла ни его, ни других. Основная особенность его поведения состояла в том, что он был совершенно одинаково учтив со всеми, не делая скидок и надбавок ни на возраст партнёра, ни на умственный его уровень, ни на социальный ранг.
На нём чёрный корректный сюртук, крахмальный стоячий воротничок, тёмный галстук. Студенческая щеголеватость сменилась петербургским умением носить штатское платье. Ничего богемного, ничего похожего на литературный мундир. Никакого парнасского грима. И тем не менее наружность его в то время была такова, что каждый узнал бы в нём поэта».
Г. Блок
«В своём длинном сюртуке, с изысканно-небрежно повязанным мягким галстуком, в нимбе пепельно-золотых волос, он был романтически прекрасен тогда, в шестом-седьмом году. Он медленно выходил к столику со свечами, обводил всех каменными глазами и сам окаменевал, пока тишина не достигала беззвучия. И давал голос, мечтательно хорошо держа строфу и чуть замедляя темп на рифмах. Он завораживал своим чтением, и когда кончал стихотворение, не меняя голоса, внезапно, всегда казалось, что слишком рано кончилось наслаждение, и нужно было ещё слышать. Под настойчивыми требованиями он иногда повторял стихи. Все были влюблены в него, но вместе с обожанием точили яд разложения на него».
«Этот голос, это чтение, может быть единственное в литературе, потом наполнилось страстью – в эпоху „Снежной маски”, потом мучительностью в дни „Ночных часов”, потом смертельной усталостью – когда пришло „Возмездие”. Но ритм всю жизнь оставался всё тот же, и та же всегда была напряжённость горения. Кто слышал Блока, тому нельзя слышать его стихи в другом чтении».
С. Городецкий. 1907 г.
«Читая он стоял, немного нагнувшись вперёд, опираясь на стол кончиками пальцев. Жестов он почти не делал… Он очень точно и отчётливо произносил окончания слов. При этом разделяя слова небольшими паузами. Чтение его было строго ритмично, но он никогда не „пел” своих стихов и не любил, когда „пели” другие».