– Перо намокло, – Вознице захотелось запихнуть ее поскорее и стегануть лошадей, – небо не предвещало ничего хорошего.
– Так надо было высушить вовремя, – не унималась она.
– Вас никто не заставляет, – начал было человек в шляпе…
– А вы не перебивайте. Я не с вами разговариваю.
– Пусть только солнце покажется, я и двери покрашу, – пообещал беспокойной пассажирке Возница.
– Вот и все, что я хотела узнать. – И Возница, и Старуха знали, что ничего не изменится. Важно отметить неполадки, исправлять их совсем не требовалось. Но ведь нельзя же сесть просто так, и ни на что не посетовать.
Молодой человек уже не слышал никого. К дилижансу приближалась молодая женщина. Даже издали было видно, что она дама благородная и изысканная. Закрытое дорожное платье подчеркивало тонкую фигуру, вуаль на шляпке скрывала лицо. Но пылкое воображение для того и существует, чтобы за закрытой вуалью представить три или четыре разных лика.
Ему больше понравилась бы жгучая брюнетка с голубыми глазами, – поскольку в природе таковой быть не могло. Но он был уверен, что природа хороша в чистом виде. Женщина – совершенное творение. И воображение молодого человека ставило ее выше самой природы, иными словами, женщина имела право не считаться с ее законами.
Молодой человек, как можно догадаться, был Поэтом. Он считал себя великим, но с ним, пока, никто не соглашался. От этого он смущался и безмерно страдал. Но его нежное сердце прощало людям их несовершенства и надеялось на скорое понимание и признание. Талантам свойственно заблуждаться на свой счет. Им представляется, что от их поэзии в мире становится светлее. Но простому обывателю и дела нет до подобного рода заблуждений.
– Я не ошиблась, этот дилижанс отправляется в Верону? – у незнакомки оказался низкий грудной голос.
– Садитесь, синьора, да я трогаю.
– Проходите, любезная, я вам помогу, – человек в шляпе галантно подал синьоре руку.
– Благодарю вас. – Напротив Поэта зашуршал шелк с тонким цветочным запахом. – Добрый вечер, уважаемый.
– Добрый вечер, – Поэт не ожидал приветствия и сильно смутился.
– Ну, вот, пока я выбирала, – заворчала снаружи Старуха, – все лучшее уже заняли.
Поэт и молодая синьора встали и предложили женщине свои места.
– Да садитесь, вы уже всем надоели, – Возница сдерживался из последних сил.