– Боже мой… – прошептала Марина.
– Ничего, сейчас разберемся, – я стал пробираться к висящим на стене спискам.
Возле них толпилось человек десять, один что-то зачеркивал и надписывал шариковой ручкой.
– Запишите! – распорядился я. – Пехтеревы, три места.
Человек с ручкой обернулся и смерил меня взглядом.
– Собеседование прошли?
– С управдомом? Да, прошли.
– Блядь, – спокойно произнес человек. – С каким управдомом? В темную комнату вас водили?
– Э-э… в подвал, что ли? – не сдавался я. – Было дело!
Человек с авторучкой заметно терял ко мне интерес.
– Сидите и ждите собеседования, – он махнул рукой в неопределенном направлении.
– А как же они узнают, кого вызывать?! – забеспокоился я. – Вы ж не записали!
– А как ты узнал, куда нужно приехать? – спросил вдруг у меня над ухом голос с неприятной хрипотцой. – Сядь и не дребезжи!
Я отошел от списков и вернулся к своим. Гошка уже не плакал. Он стоял с независимым видом, держа маму за руку, чтобы не боялась, и делал вид, что не интересуется заводной собакой.
– Ну как? – спросила Марина.
– Всё в порядке, – сказал я. – Скоро вызовут на собеседование.
– Гошка писить хочет.
– Госа писить… – задумчиво повторил сын, вздыхая о собаке, которой играла чужая девочка.
– Это мы сейчас! – Я склонился над лежащей рядом объемистой теткой. – Извините, где здесь туалет?
– То есть как это – где?! – неожиданно возмутилась она. – На улице, конечно! Под себя, что ли, гадить?! И так уже дышать нечем! На голову скоро нальют!
Она отвернулась, шумно пыхтя.
– Спасибо, – сказал я. – Ладно, пойдем, Гошка. Не будем ждать милостей от природы. Запасные-то штаны в чемодане остались…
На улице мы немного задержались. Гошке обязательно нужно было посмотреть на большую машину, которая с ревом выскочила на гору и, подкатив к подъезду, визгливо затормозила. Это был здоровенный джип, сияющий добрым десятком фар, несмотря на строгий приказ по городу о светомаскировке. Приказ, впрочем, совершенно бессмысленный. В этой войне еще ни разу не было воздушных налетов. А если и будут, так светомаскировка не поможет.
Из джипа долго никто не выходил.
– Масына сама пиехала, – со знанием дела сказал Гошка.
Но тут дверца распахнулась, как от пинка, и на землю спрыгнул тощий парень в длинном пальто, темных очках, с ежиком обесцвеченных волос, делающих его похожим на карандаш с резинкой на макушке. В руке он держал ополовиненную бутылку виски.