– А зачем ты искал? Чего тебе не хватало? – она окрасила вопрос осторожной игривостью.
Ему хотелось быть проще, он объяснил кратко:
– Надоело! В училище была столовка, теперь – столовка, общага, а настоящей жизни не пробуешь.
Она деланно всхохотнула, но он был уверен – рано считать его примитивом. Да она и не считала. Римма Сергеевна оценила честность его ответа.
– Отнеси меня в постель… – проворковала, лениво ластясь.
Исполнив веление, он отпустил щедрую порцию нежности раскинувшейся навзничь даме, продемонстрировал класс в оральном ласкании её сладкоежки, и доведённая до предела пылкости Римма Сергеевна отменно показала себя в подмашке.
Потекла новая жизнь Можова. Римма Сергеевна, закончив в гостинице хлопотный рабочий день, приносила домой импортных кур, шматы тамбовского окорока, стерлядей. Частенько Виктор отправлялся обедать в ресторан гостиницы. Расслабился, разнежился от довольства, каким его ещё не баловали, безбожно пропускал лекции в институте.
Он просил Римму приискать ему доходное занятие – у неё, разумеется, имелись нужные связи. Она обещала, но не спешила, сомневаясь в деляческих способностях Виктора, в его изворотливости, без какой так нетрудно попасть под пяту государства.
Морозным декабрём в поздний час она и Можов возвращались в её «жигулях» с балета и были остановлены гаишниками, собиравшими мзду. Дама выскользнула из авто, держа в руке сумочку, содержимое которой, в ходе негромкого разговора, должно было поубавиться. Но Виктор, привыкший к самоуважению, не смог остаться безучастным. Тоже выйдя из машины, вскинув подбородок, заявил: правила движения не нарушались!
Двое гаишников окинули его взорами, переглянулись, затем один вызвал по рации милицейский патруль. Римма делала безумцу знаки, подскочила к нему, потребовала, чтобы он сел в «жигули» и проглотил язык. Виктор же по своему характеру был способен лишь независимо и гордо произнести, глядя на двоих:
– Это вы нарушаете!
Его спутница шагнула к ним:
– Не слушайте его!.. Пожалуйста… я всё объясню… с моей стороны никаких претензий! Всё, что нужно…
Можов неукротимо повысил голос:
– Ну зачем ты унижаешься?
– Заткнёшься ты, наконец?! – сорвалась она на визг.
Виктор понимал уже: благополучного исхода ждать не приходится. Но он был бы не он, если бы пошёл на попятный.