– Увы, Ваше величество, мне пришлось убедиться в этом самому.
– Он снова взял ваши деньги и ничего не сделал, не правда ли?
– Но жарко уверял меня в том, что именно вы противитесь браку маленькой королевы и принца Эдуарда…
– И чтобы склонить к согласию на брак, меня следует держать взаперти здесь, в Линлитгоу, запрещая выехать даже в мой собственный замок Стерлинг?
– Регент твердит, что только здесь вы в полной безопасности.
Мария де Гиз встала из кресла, прошлась по комнате, колыхнулись в подсвечнике язычки огня, такие же лживо лепечущие, как те, что англичанин слыхал постоянно – что здесь, в Линлитгоу, что там, в Эдинбурге. Ибо, помилуй Бог, Ральф Садлер не был в политике новичком… и с интересом следил за тем, как молодая женщина, прохаживающаяся перед ним, приготовляется к битве.
– Здесь? – спросила она, и краткий проблеск подлинного огня взошел и пропал в ее голосе. – Здесь, в безопасности? В замке, более похожим на резиденцию феи, чем на цитадель? В замке, лишенном крепостных стен?!
Садлер молчал.
– Посмотрите, – велела королева послу, подзывая Садлера к себе, подходя к тому окну, которое выходило на луг, – посмотрите-ка вон туда! Чьи костры, вы полагаете, горят там, в сумерках, освещая поля собственной дерзостью? Гамильтонов, не так ли? Как, по-вашему, это стража?! Нет, конечно же, нет. Это Мэтью Гамильтон Миллберн выставил людей для нашей охраны – даже капитана своего замка я не могу назначить сама, это делает регент!
Садлер подошел, вгляделся и вновь промолчал. Думал он о том, кто именно осведомляет де Гиз о подлинных приказах Тюдора графу Аррану, ибо этот вот – чтобы склонить к согласию на брак – она процитировала, как по-писанному.
– И не больше ли это похоже на заточение, нежели на охрану? Здесь, где я не могу защититься… Всякую ночь, сэр, и каждое утро молюсь я о том, чтобы у лорда-правителя не хватило дерзости атаковать замок и отнять у меня мою дочь. Ибо, если это случится, ее будущее, как и будущее страны, воистину окажется под угрозой…
– Почему же?
Мария обернулась к послу и посмотрела тому прямо в глаза:
– Потому что в таком случае ваш государь никогда не увидит мою дочь в невестках. Арран – ваш главный враг, сэр Ральф, а вовсе не я. Я всей душой желала бы английского брака, но регент станет противиться ему до последнего, хотя наружно и питает глубокое уважение к вашему королю. На деле он ищет брака своего сына с моей дочерью… и приложит к тому все усилия, хотя я, конечно, предпочла бы принца Эдуарда, уж можете верить мне вполне. Королева Шотландии не может стать – и никогда не станет – женою своего подданного. Сколь бы не кичился Арран родством с королями династии Стюарт, он – такой же подданный моей дочери, как и все прочие. Я не вижу иного жениха для нее, чем наследник династии Тюдор, и иного ее защитника, кроме могучего короля Генриха. А вот и вторая ложь регента – ведь Арран не раз сообщал вам, что дочь моя при смерти?