Токио. Колокола старого города - страница 6

. Из санскрита взято и слово, соответствующее мельчайшей единице времени, – сецуна, «бесконечно малая частица мгновения»^>7. Из английского языка японцы позаимствовали ta-imu. Ta-imu – употребляется для отсчета и фиксации времени. Это термин секундомеров, гонок и состязаний.

– На Западе, – рассуждает Артур, – мы рассматриваем время как поступательное движение, как нечто абстрактное, движущееся к какой-то цели, которую мы не знаем и не видим. Но ты не забывай, что японское время передается животными зодиака^>8. Японцы всегда рассматривали время как живое существо.

– Что за история?

– Никогда не слышала о восточном календаре? Притча такова: «Однажды давным-давно Будда созвал всех животных, прежде чем он покинет землю и уйдет в нирвану. Но лишь двенадцать животных потрудились явиться – мышь, дракон, обезьяна, бык, змея, петух, тигр, лошадь, собака, кролик, овца и свинья. Желая их отблагодарить, Будда разбил время на периоды, состоящие из двенадцати лет. Он сделал каждое животное хранителем одного года в цикле».

Здешние люди все еще чувствуют свою связь с зодиаком. Год, в который ты родился, говорит о том, кто ты. Я родился в 1967-м – это год Овцы.

Артур сказал что-то, чего я не поняла, Дайбо, стоявшему за прилавком. Дайбо засмеялся.

– Зодиакальные часы отвечают на такие вопросы, как: почему там нет кошки? (Мышь не разбудила кошку, поэтому кошке не удалось повидать Будду. Вот почему кошка и мышка стали врагами.) А почему мышь оказалась впереди всех? (Она спряталась на бычьем копыте и успела спрыгнуть раньше, чем бык приветствовал Будду.) У каждого животного – своя индивидуальность и своя реальность, сопутствующая ему. Не забывай, что для населения Старой Японии мышь была существом кухонным, а не картинкой из книжки. В старинных японских часах каждая цифра также ассоциировалась со своим животным. Каждый ведь знает, когда начинается время призраков: И то был час Коровы^>9.

– Час Коровы?

– Да, то есть три часа ночи. Самая глубокая ночь. Когда выходили призраки.

Артур допил кофе. Затем он пошел к выходу, чуть-чуть задержался возле телефона-автомата и поклонился Дайбо. Когда дверь за ним закрылась, я еще видела сквозь стекло, как он накинул рюкзак на плечи и сбежал по узким ступеням.

Он опаздывал.

Дайбо начал меня узнавать. Через несколько месяцев, что я пожила в Японии, мы наконец смогли с ним изъясняться. Я зачитывала ему вслух диалоги прямо из разговорника Берлица. Если попадалось незнакомое слово, я показывала жестами, что хочу сказать.