, потому что считалось, что деньги развращают, губят мораль и подрывают боевой дух
[17].
Но со временем, как гласит традиционная история, спартанцы стали «любить роскошь и разложились», по словам Старра. Это подточило их стойкость и военное превосходство – и даже привело к поражению на поле боя. Спартанцы 380 года до н. э. могли бы и не победить своих великих дедов 480 года до н. э. А спартанцы 380 года до н. э. не победили бы даже собственных дедов[18]. Иногда считают, что виной тому ненавистные персы. «Великие цари» Персии, которые не смогли победить спартанцев на поле боя, поняли, что гораздо более эффективным средством будет золото. В более поздних исторических источниках спартанцы, и в особенности некоторые спартанские цари, предстают более материалистичными и любящими деньги, чем истинные спартанцы прошлого. Похоже, «мягкие» персы, какими их часто представляли древние греки, распространили свою «мягкость» как вирус, и стойкость противников уравнялась[19].
Возвышение и падение Спарты можно объяснить не только «стойкостью» – например, хорошей военной подготовкой и структурой общества – но было бы странно не придавать этому качеству никакого значения.
Война и бедность – факторы не постоянные. Они могут усиливать стойкость части населения, ими затронутого, но далеко не всех. Некоторым везет, и они не участвуют в сражениях и не терпят экономических лишений. Но заболеть могут все.
Было бы странно предполагать, что высокий уровень заболеваемости может сделать человечество более стойким, но влияние относительно регулярных и довольно опасных эпидемий и связанной с ними смертности на общество могло породить такой уровень стойкости, каким большинство из нас сегодня не обладает. Муж и жена, потерявшие от болезней нескольких маленьких детей и стоически продолжающие жить, кажутся нам невероятно стойкими. Такое случается с людьми во всем мире, и мы считаем одной из величайших трагедий жизни потерю даже одного ребенка. Но лишь относительно недавно в человеческой истории подобные события перестали считаться нормой жизни. До современной эпохи количество людей, потерявших от болезней нескольких детей, было поразительно велико. Остается лишь гадать, какое влияние все это могло оказать на людей и общество в целом. Историк Эдвард Гиббон, автор «Истории упадка и разрушения Римской империи», был одним из семи детей своих родителей. Шесть его братьев и сестер умерли в младенчестве. Это было довольно много даже для начала XVIII века, но смерть детей до достижения ими взрослого возраста считалась вполне обычным явлением. Но, сосредоточиваясь на том, что болезни делали с детьми, мы игнорируем влияние высокой смертности на все общество. Серьезная эпидемия могла убить практически всех.