– Расскажи мне, чем ты занимаешься, – попросила миссис Бартоломью.
Чем она занимается?
– Это базовый курс по искусству, – как же трудно заставить себя сосредоточиться на разговоре. – Нас учат всему понемногу. На прошлой неделе мы рисовали друг друга. Мне все это нравится.
Преподаватель взглянул на рисунок Анны и сказал, что у нее настоящий талант. От этого воспоминания у Анны внутри потеплело.
– Но с точки зрения будущего заработка это не слишком практично, я понимаю.
(А может, преподаватель просто проявил доброту?)
– Послушай, – воскликнула миссис Бартоломью, – в твоем возрасте не подобает рассуждать практично! По крайней мере до тех пор, пока ты живешь в этом доме. Я понимаю, как трудно сейчас твоим родителям – чужая страна и все прочее. Но нам нравится, что ты живешь у нас. И ты можешь жить у нас столько, сколько захочешь. Так что в первую очередь надо сосредоточиться на образовании. Я думаю, что у тебя все будет отлично получаться. И ты непременно должна написать моим девочкам. Я уверена, им будет очень интересно.
– Да, спасибо. Конечно.
Миссис Бартоломью взглянула на Анну внимательно:
– У тебя все в порядке?
– Да. Только мне надо идти…
Миссис Бартоломью вышла в холл вместе с Анной и наблюдала, как та надевает пальто.
– Погоди-ка минутку! – миссис Бартоломью нырнула куда-то в глубины шкафа и извлекла оттуда серый плотный сверток: – Вот, надень! Это шарф Джинни.
Она обернула шарфом шею Анны и поцеловала ее в щеку:
– И скажи, ты уверена, что тебе ничего не нужно?
Вот сейчас и надо было сказать… Это выглядело бы так естественно, и миссис Бартоломью ни за что бы не отказала…
Но на Анне туфли Джуди и шарф Джинни… Она взглянула в доброе лицо миссис Бартоломью – и вдруг поняла, что невозможно просить у нее денег; покачала головой и улыбнулась. Миссис Бартоломью улыбнулась в ответ и закрыла за Анной дверь.
«Черт!» – думала Анна, устало шагая по Холланд-Парк-авеню. Теперь ей придется тащиться пешком до самого Блумсбери – лишь потому, что у нее нет четырех пенсов на метро!
Стоял холодный ясный день, и сначала она пыталась думать об этом как о приключении. «Мне нравятся физические упражнения, – придумывала она оправдания для мисс Меткаф. – Если это, конечно, не лакросс…»[2]. Но ее объяснения, как обычно, никуда не годились, и воображаемая беседа заглохла.